— А если мальчик станет сыном моей служанки?

— Хорошо, — после долгого раздумья согласился Олег, — но если я, хоть раз, услышу, что княжич жив, или он назовет себя…

— Спасибо, любимый, — умиленно воскликнула Марфа.

Олег понимал, что делает глупость, через пять-шесть лет из маленького зверька вырастет настоящий хищник, готовый перегрызть ему горло. Но шесть лет, это такой огромный срок.

В это время князь, воевода и два десятка телохранителей пробирались по подземному ходу, спасаясь от гибели или плена. Удача улыбалась князю: сначала удалось захватить десяток лошадей, затем дюжина безлошадных дружинников на полчаса задержала погоню, в конце помогла погода — поземка замела следы. Но случайные лошади не отличались выносливостью и начали быстро сдавать. Князь к тому же совершил ошибку — взял с собой десяток золотых гривен. Лучшие лошади достались князю и воеводе. Скоро они остались вдвоем. Воеводу беспокоила мысль о том, как он будет выкупать семью, оставшуюся в черниговском кремле.

— Князь! Ты поможешь мне выкупить детей и жену из плена, — спросил воевода своего князя на коротком привале.

— Тебе давно пора беспокоиться о собственной голове! — неосторожно проговорился Мстислав Святославич. Что-то затуманило голову воеводе, а когда он пришел в себя, то увидел своего князя с кинжалом в сердце.

Воевода не верил своим глазам: метель прекратилась, как будто отрезало, солнце полыхнуло ослепительным светом, небо стало светлое — ни облачка. Яркий свет заставил заалеть княжескую кровь на белом снегу. Чувства мгновенно обострились, и воеводу замутило от резкого запаха крови. Возбужденные её запахом лошади хрипели и били ногами. Наступило полное безветрие, а лошади застыли, замороженные ужасом. Собачий лай раздался так близко, что воевода понял бессмысленность бегства, но движимый потусторонним страхом вскочил на коня убитого князя и стеганул вторую лошадь. Он поскакал, надеясь на чудо, теперь воевода мог загнать коня. Ни спешка, ни возбуждение не помешали беглецу проверить притороченный к седлу мешок с княжеским золотом.

Убийство князя позволило воеводе освободиться от языческого преклонения перед Мстиславом. Он как будто прозрел, служба князю уже не казалась делом жизни, долгом, а бывший хозяин мгновенно превратился в обычного вздорного, своенравного человека.

Лучшие лошади у карачевских волков и азарт окончания погони сказались быстро: через полчаса воеводу догнали, свалили на землю и связали.

Олег навестил Никиту сразу, как только разделался с неотложными делами. Он пришел с радостным известием.

— Князь мертв, зато воеводу поймали! — сообщил он, потирая руки.

— Я же передал через адъютанта, чтобы убили обоих. Не нужны нам они для переговоров и торга! Обойдемся.

— А помучить!? Ты, смотрю, уже оклемался, а сотник помер! Царство ему небесное, — перекрестился Олег.

— Предлагаешь воеводу насмерть запороть?

— Не только его. Вдесятеро больше! Из удельных городков много пленных «господ» привезли.

— Плохо! Варяги сдаваться в плен перестанут. Сейчас это обычное дело, даже чести урона нет. Они привыкли платить выкуп, а в плену жить в роскоши. Нет! Достаточно казнить воеводу. Как «мой предок» Петр Великий казни устраивал: на кол посадит и позаботится, чтобы дольше мучился — в теплый тулуп оденет.

— Звереть не надо! Я понимаю твои чувства, но то, что позволено антихристу, не годится Добрыничу!

— Зачем в плен воеводу взяли? Зарубили бы сразу!

— Случайность. Кто знал, что это за птица.

— Ладно, забыли про него. У пленных варягов денег на выкуп нет, по понятным причинам, значит, раскошелиться придется киевскому князю. А зачем ему дружинники без оружия? Такие траты ему не по карману. Чувствую, пойдет о князе нехорошая молва, не выполняет он свой долг, бросает дружинников в плену.

— Согласен.

— Когда в поход на Киев планируем? Жена Всеволода Большое Гнездо — сестра убитой княгини Черниговской. Война неизбежна!

— Есть небольшой рычаг. У нас в плену два сына Ясыни: Иван и Василий, — криво усмехнулся Олег.

— Гнев княгини есть чем погасить. Но для князя мальчишки — расходный материал. Политик чужд человеческим чувствам. Власть для него — это всё, — не согласился с Олегом Никита. Скептический настрой его был понятен.

— Тогда ему безразлично кто сидит в Чернигове. Главное, чтобы выполнял его волю.

— Как ты сможешь его убедить нам доверять? Они своих родственников предают, казнят, грабят, ослепляют.

— В этих условиях чужим доверять легче. В отличие от безнравственных Рюриковичей о нашей верности слову слагают легенды.

— Светкин пиар! — захохотал Никита.

— Не скажи! Верят!

— Нужна демонстрация силы. Кнут и пряник!

— Тебе и карты в руки. Пока болеешь — придумаешь план. У меня ворох дел.

— Рассказали уже про «твои дела», про Марфу.

— Какие же мы, мужики, сплетники! А сами на баб киваем, — засмеялся Олег.

— Беги. Заждалась тебя красавица-княжна!

Светлана раскрутила машину пиар компании, как только карачевские войска отправились в поход на Чернигов. Требовалось сделать из князя Мстислава — злодея, а Олега-Муромца и Никиту Добрынича представить, как добрых молодцев, почти святых. Да так все изобразить, чтобы даже очевидцы поверили в эту сказку. Уверенная в быстром взятии Чернигова, Светлана собралась в дорогу всего десять дней спустя после ухода войск. Коробов обрадовался её решению, дал полсотни кавалерии и десяток отличных саней. Дорога, по укатанной за зиму дороге, на левой стороне Десны, позволяла проезжать в день до шестидесяти километров. Отдохнув две ночи в Новгороде-Северском, Светлана через два дня миновала границу княжества черниговского. До столицы княжества оставался день пути. Ночь прошла спокойно, а утром, после завтрака, на отряд напала огромная толпа разбойников. Новгород-северские дружинники, купеческие сынки, охотники, зная о войне Карачева и Чернигова, решили пограбить соседей.