– Хор Гортензий Квинт, третий центурион восьмой когорты Его Императорского Величества Этрурийского легиона. Благодарю за помощь.

– Де…, - Денис Алексеевич запнулся и замолчал, лихорадочно соображая. Его собственное имя прозвучало бы на имперском языке странно. Но надо что-то ответить… Само собой всплыло слово – Дар. Конечно, Дар –он в детстве носил такое прозвище, среди друзей. Это его инициалы и имя его любимого героя из замечательного романа Ефремова «Туманность Андромеды»... Как давно это было...

– Дар, пленник здешнего... хозяина, - представился он, наконец. Слова незнакомого, непонятным образом выученного языка, сходили с языка с некоторыми запинками, но в целом свободнее, чем Ренев ожидал. – Я родом... издалека. Так что уж простите, что про империю знаю не слишком много.

– Но вы прекрасно говорите на лакаанском, - с легким удивлением сказал центурион. – И вы очень похожи… если бы не некоторые отличия... я бы сказал, что вы – родной брат моего легионера Лакса, с которым мы вместе попали в плен. Его два дня назад увели из камеры, сказали – на допрос, но он не вернулся…

– Ну вот, приехали, - подумал Ренев. И совершенно неожиданно, как это с ним бывало и раньше, нужные слова сами стали приходить на язык.

– Лакса нет в живых. Так получилось, что я присутствовал при магическом обряде, где он был принесен в жертву – ритуальную жертву. – Ренев говорил медленно, стараясь не лгать, но и не рассказывать всей правды.
– То, что я на него похож – тоже результат этого обряда. Я должен был стать рабом мага, но сумел освободиться. А уйти не успел. И тут вот пришли вы со стражниками…

– В этой камере, как уверяли стражники, держали шедду – призванное порождение горячих миров. Меня должны были ему скормить. – центурион говорил безмятежным тоном, но взгляд его цепко следил за Денисом Алексеевичем. – Я слышал, что ему уже скормили одного стражника. Он был весьма самонадеян и глуп, этот тюремщик, и вчера я смог его оглушить. Мне уже почти удалось освободиться, но не повезло – шум услышали, меня избили и вернули в камеру, заковав в цепи. А стражника, вместо обычной казни за дисциплинарную ошибку, должны были отдать шедде. Тут ни с кем не церемонятся, и свои со своими – тоже…

– Может быть, они так острили или запугивали, - неопределенно заметил Ренев. – Я не знаю ничего про шедду, в моей камере его нет.

И не давая продолжить скользкую тему, добавил:

– Нам не стоит терять время, господин э-э-э, Хор Гортензий Квинт. Сюда в любой момент может еще кого-то занести. Надо выбираться.

– Квинт!

– Что?

– Называйте меня просто Квинт, господин Дар.

– Тогда меня – просто Дар, без господина…

Денис Алексеевич (или отныне и очень надолго – Дар) взвесил в руке трофейную саблю и подумал, что она ему ни к чему – фехтованием он сроду не занимался. Нож – другое дело, пригодится, если не как оружие, то, как инструмент. А вот цепь себя зарекомендовала хорошо, ее надо прихватить.

Дар двинулся вперед по коридору, поигрывая цепью. Квинт следовал за ним, отставая всего на шаг. Пол холодил босые ступни, но особой сырости в подземелье не ощущалось, да и холода - тоже. Кстати, а чего это он решил, что находится в подземелье – отсутствие окон еще ни о чем не говорит…

Рядом с бывшей камерой Дара были еще три двери, все по одной и той же стороне коридора, похоже, что камеры были вырублены в сплошной скале. Пользуясь связкой ключей тюремщика, Дар и Квинт быстро отперли и осмотрели помещения – пусто. Направо, от камеры Дара, коридор заканчивался тупиком. Налево – уходил в полутьму, которую плохо разгонял горевший перед дверями камер смердящий факел. Пошли влево.

Дар с некоторым удивлением обнаружил, что в коридоре нет больше камер. Только скальные, грубо обтесанные стены и редкие факелы, горящие странным, слишком ровным пламенем, и при этом омерзительно воняющие горелым жиром. И еще – редко встречающиеся отдушины, иногда затянутые паутиной, иногда – поблескивающие глазками-бусинами летучих мышей, для которых они служили норами.

Коридор оказался длинным и заметно изгибался по часовой стрелке. У окованной железом двери, замыкавшей коридор, они остановились.

– Вас вели оттуда, - повернулся Дар к Квинту. Что там, где посты стражи?

– Сразу за дверью, винтовая лестница вверх и, ярусом выше, примерно такой же коридор с камерами, только большими, рассчитанными на десятки заключенных, – лаконично доложил Квинт. – Но сейчас они пусты. Меня с Лаксом держали в ближней к выходу. Постоянной охраны нет, стражника заходят пару раз в сутки. Выше – есть еще два яруса, я видел входы, когда меня тащили в камеру, но что за ними – не знаю. А еще выше – казарма охраны и, вроде бы, мимо никак не пройти.