— Вы пьяны, от вас несет, как с винокуренного завода. Если жандармы увидят вас за рулем, нас всех заберут. Пусть машину ведет мистер Крик, и не оспаривайте мои решения.

Ленни с глубоким тяжким вздохом бросил Нику ключи.

— Еще пожалеешь, — предупредил он.

«Глория» завелась с первого раза, но отказалась трогаться с места. Пока Ник старался включить первую передачу, кабина наполнялась едким дымом горевшего сцепления.

— Ничего не выходит, — пожаловался он.

— Попробуй сначала дать задний ход, — посоветовал Ленни. — Она иногда любит подать назад, прежде чем пойти вперед.

Ник дернул рычаг и кивнул:

— Есть.

Он отпустил педаль сцепления, и «глория» медленно покатилась назад, слегка задев ржавой задней подножкой переднее колесо одного мотоцикла гражданской гвардии. Не ведая об этом, Ник нажал на акселератор, и «глория» рывком попятилась еще на четыре фута, сбив оба мотоцикла с подпорок и протащив по стоянке.

— Стой, Никель! — крикнул Ленни. — Ты на что-то наткнулся. — Он открыл пассажирскую дверцу и вылез как раз в ту минуту, когда двое объятых ужасом полицейских выскочили из бара.

— Повредил что-нибудь? — задохнулся Ник.

Ленни быстро оценил ситуацию. Его незарегистрированный, незастрахованный фургон, с которого не платятся налоги, только что смял в лепешку два полицейских мотоцикла, причем за рулем сидит условно освобожденный, обязавшийся не выезжать из собственной страны. На него самого наложено точно такое же ограничение, а третий член компании предположительно разъезжает без паспорта. Не похоже, чтобы у обоих быстро приближавшихся полицейских было чувство юмора. Наконец Нику удалось врубить первую. Ленни мигом прыгнул на сиденье.

— Жми, — велел он.

Выражение мрачного любопытства на жандармских физиономиях переросло в потрясенное изумление. Они разинули рты, глядя, как ржавый «транзит» выскочил на автостраду в низко стлавшейся туче зловонного синего дыма.

— Что вы делаете, господи помилуй? — крикнул Сидней. — Обратно к порту едете!

— Не оспаривайте моих решений, — отрезал Ленни. — Ник, притормози, пусти меня за руль.

В трехстах метрах позади разъяренные полицейские пытались поднять мотоциклы. Ленни скользнул на водительское сиденье.

— Не могу поверить, — пропыхтел он. — Мы тут всего-навсего пять минут, черт возьми.

— Абсолютно согласен, — кивнул Сидней. — Все равно что путешествовать с Лаурелом и Харди. [15]

— Сохраняйте спокойствие, — посоветовал Ник.

— Никель!

— Что?

— Заткнись на хрен. Ленни знает.

Глядя одним глазом на дорогу, а другим в боковое зеркало, он идеально точно выбрал момент для правого поворота на замусоренную боковую дорогу к верфи. Прибавив скорости, свернул в первый слева каньон между заброшенными товарными складами, перевалил через бровку и пулей загнал «глорию» в дыру в ржавой проволочной ограде.

Сидней поднял бровь, протирая очки.

— Это жизненно необходимо, мистер Ноулс, или вы просто стараетесь произвести на меня впечатление?

— Жизненно необходимо, будь я проклят, мистер С., — кивнул Ленни, въехав задом на давно опустевшую погрузочную площадку и заглушив мотор. — Наш долбаный Михаэль Шумахер только что раздавил пару полицейских мотоциклов, а «глория» не может себе позволить оплату ущерба. — В осыпавшейся кирпичной утробе эхом разлетался треск мотоциклетных моторов и треск полицейского радио. — Как я уже говорил, — продолжал Ленни, — Никель только вперед ездить умеет. В будущем, мистер С., от всей души советую предоставить тонкие задачи мне.

Сидней закусил губу, стараясь припомнить прежние примеры решавшихся мистером Ноулсом тонких задач. Казалось, приключение обречено завершиться в испанской тюрьме, практически не начавшись, однако с этой парочкой неудача всегда перспективна.

— Фургон краденый, мистер Ноулс? — спросил он. — Я имею право знать.

Ленни поморщился:

— Нет, не краденый. Реквизированный в счет оплаты услуг.

— Что это значит?

— Если вас это касается, мошенники, у которых он был реквизирован, его свистнули.

— У других мошенников, которые его свистнули у бетонщиков, которые его свистнули у строительной фирмы в Диссе, — добавил Ник. — «Глория» переходила из рук в руки в подпольном мире, как сексуальные рабыни из Восточной Европы, о которых сейчас часто слышишь.

— И никогда не видишь, — горестно посетовал Ленни.

— Теперь к ее печальной истории приобщилась испанская жандармерия, — заключил Сидней.

Ленни выпустил сигаретный дым в ветровое окно. Старик начинает дергать его за сиськи своими вопросами и явно ничего не знает про полицию. Ленни с одиннадцати лет удирает от копов.