Маша. Нет, миленький, что вы! Я ж здоровая.

Керженцев. Здоровая! Да. Вы очень странный человек, Маша… Куда вы?

Маша. Я никуда, я здесь.

Керженцев. Побудьте со мной. Вы очень странный человек, Маша. Вот уже два месяца я приглядываюсь к вам, изучаю вас и никак не могу понять, откуда у вас эта дьявольская твердость, непоколебимость духа. Да. Вы что-то знаете, Маша, но что? Среди сумасшедших, воющих, ползающих, в этих клетках, где каждая частица воздуха заражена безумием, вы ходите так спокойно, словно это… луг с цветами! Поймите, Маша, что это опаснее, чем жить в клетке с тиграми и львами, с ядовитейшими змеями!

Маша. Меня никто не тронет. Я здесь уже пять лет, а меня никто даже не ударил, даже не обругал.

Керженцев. Не в том дело, Маша! Зараза, яд — понимаете? — вот в чем дело! Ваши все доктора уже наполовину сумасшедшие, а вы дико, вы категорически здоровы! Вы ласковы с нами, как с телятами, и ваши глаза так ясны, так глубоко и непостижимо ясны, как будто и вовсе нет в мире безумия, никто не воет, а только поют песенки. Почему в ваших глазах нет тоски? Вы что-то знаете, Маша, вы что-то драгоценное знаете, Маша, единственное, спасительное, но что? Но что?

Маша. Ничего я не знаю, миленький. Живу, как бог велел, а что мне знать?

Керженцев (смеется сердито).Ну да, конечно, как бог велел.

Маша. И все так живут, не одна я.

Керженцев (смеется еще сердитее).Ну конечно, и все так живут! Нет, Маша, ничего вы не знаете, это ложь, и я напрасно цепляюсь за вас. Вы хуже соломинки. (Садится.)Послушайте, Маша, вы бывали когда-нибудь в театре?

Маша. Нет, Антон Игнатьич, никогда не была.

Керженцев. Так. И вы неграмотны, вы не прочли ни одной книги. Маша, а евангелие вы хорошо знаете?

Маша. Нет, Антон Игнатьич, откуда ж знать. Только то и знаю, что в церкви читается, да и то разве много запомнишь! Я в церкви люблю бывать, да не приходится, некогда, работы много, дай бог только на минутку вскочить, лоб перекрестить. Я, Антон Игнатьич, в церковь норовлю попасть, когда батюшка говорит: и всех вас, православных христиан! Услышу это, вздохну, вот я и рада.

Керженцев. Вот она и рада! Она ничего не знает, и она рада, и в глазах у нее нет тоски, от которой умирают. Чепуха! Низшая форма или… что или? Чепуха! Маша, а вы знаете, что Земля, на которой вот мы сейчас с вами, что эта Земля крутится?

Маша (равнодушно).Нет, голубчик, не знаю.

Керженцев. Вертится, Маша, вертится, и мы вертимся с нею! Нет, вы что-то знаете, Маша, вы что-то знаете, о чем не хотите сказать. Зачем бог дал язык только дьяволам своим, а ангелы бессловесны? Может быть, вы ангел, Маша? Но вы бессловесны — вы отчаянно не пара доктору Керженцеву! Маша, голубчик, вы знаете, что я скоро действительно сойду с ума?

Маша. Нет, не сойдете.

Керженцев. Да? А скажите, Маша, но только по чистой совести, — за обман вас накажет бог! — скажите по чистой совести: я сумасшедший или нет?

Маша. Вы же сами знаете, что нет…

Керженцев. Ничего я сам не знаю! Сам! Я вас спрашиваю!

Маша. Конечно же не сумасшедший.

Керженцев. А убил-то я? Это что же?

Маша. Значит, так хотели. Была ваша воля убить, вот и убили вы.

Керженцев. Что же это? Грех, по-вашему?

Маша (несколько сердито).Не знаю, миленький, спросите тех, кто знает. Я людям не судья. Мне-то легко сказать: грех, вертанула языком, вот и готово, а для вас это будет наказание… Нет, пусть другие наказывают, кому охота, а я никого наказывать не могу. Нет.

Керженцев. А бог, Маша? Скажи мне про бога, ты знаешь.

Маша. Что вы, Антон Игнатьич, как же я смею про бога знать? Про бога никто не смеет знать, не было еще такой головы отчаянной. Не принести вам чайку, Антон Игнатьич? С молочком?

Керженцев. С молочком, с молочком… Нет, Маша, напрасно вы тогда вынули меня из полотенца, глупо вы сделали, мой ангел. На кой черт я здесь? Нет, на кой черт я здесь? Был бы я мертвый, и было бы мне спокойно… Ах, хоть бы минута спокойствия! Мне изменили, Маша! Мне подло изменили, как только изменяют женщины, холопы и… мысли! Меня предали, Маша, и я погиб.

Маша. Кто же вам изменил, Антон Игнатьич?

Керженцев (ударяя себя по лбу).Вот. Мысль! Мысль, Маша, вот кто мне изменил. Вы видали когда-нибудь змею, пьяную змею, остервеневшую от яда? И вот в комнате много людей, и двери заперты, и на окнах решетки — и вот она ползает между людей, взбирается по ногам, кусает в губы, в голову, в глаза!.. Маша!