— Но…

— Ну, хорошо. Ты получил войска, собак, прочесал лес. Что в итоге?

— Мы его поймаем.

— Вы получите его труп! Такие люди живыми в плен не попадают!

— Но он уже один раз попал!

— Да? Как ты только что сказал, он пришел туда сам.

— Но это еще надо проверить.

— Вот и проверяй. Потом. Кто ж тебе до этого мешал? Кстати, а эта ориентировка русских? Ну, по розыску Леонова? С ней разобрались?

— Русский сказал Кройцеру, что это накладка.

— Что?

— Ошибка. Неправильное взаимодействие спецслужб.

— Генрих, на фронте русские умудряются делать неслыханные промахи. Но в действиях их разведки пока что никто таких ляпов не замечал. Это умные и опасные противники. Не надо их недооценивать.

— Тогда я и не знаю, что сказать.

— Да… Вот и надейся на подчиненных. Мне предстоит идти на доклад к рейхсфюреру. И что я должен буду ему говорить?

— Пойманный русский дал бы ответы на все вопросы.

— Ну, так давай его сюда! Нет? Что будем докладывать рейхсфюреру?

— Не знаю.

— Ты личность Леонова анализировал? Исходя из той информации, которая у нас есть на данный момент?

— Да.

— И что получилось?

— Хорошо подготовленный диверсант. Физически развит, тренирован, несмотря на приличный для диверсанта возраст. Обладает навыками получения информации у оппонента. Чем-то это напоминает английскую методику перекрестного допроса. Но у нас мало информации, чтобы проанализировать. Да об англичанах мы имеем только отрывочные знания. Хотя что-то похожее есть, несомненно!

— Добавь к этому несомненные способности командира. Суметь организовать за пару часов из полуживых пленных почти два батальона боеспособной пехоты не каждому дано! Я очень внимательно прочитал рапорт этих железнодорожников. Надо уметь читать между строк, Генрих!

— Эти тыловые крысы!

— Ты тоже не фронтовик.

— Но в своем рапорте комендант свалил всю вину на нас! Мол, оставшиеся без руководства пленные запаниковали и…

— Выбили почти всю охрану, захватив при этом танк и бронемашину. Как-то это не очень похоже на панику, ты не находишь?

— Но валить все на нас?!

— Интересы рейха, Генрих, безусловно, пользуются высшим приоритетом. Но заботы о своем благополучии они не исключают. Навряд ли этим железнодорожникам хочется подставлять задницу нашим коллегам из четвертого управления. А для этого все средства хороши.

— Но ведь русский сам говорил Кройцеру, что…

— Это где-то зафиксировано? Есть документ? Живой свидетель? Кто-то может это подтвердить?

— Нет.

Штандартенфюрер развел руками.

— И что прикажешь мне делать?

— Не знаю…

— Подытожим. Мы имеем хорошо подготовленного диверсанта, обладающего серьезным оперативным мастерством, немолодого, совершенно нам неизвестного ранее. С нестандартной манерой ведения допроса. Так?

— Так.

— Ответь мне, Генрих, где у красных готовят таких специалистов? И, главное, зачем?

— НКВД?

— Нет. Некоторые из вышеперечисленных качеств диверсанту не нужны. Они избыточны. Иголка под ноготь — вот это манера допроса диверсантов. А вот словесные баталии — это уже по другому ведомству. К сожалению, дураков в НКВД не так много, как нам с тобою бы хотелось.

— Но это может быть и другое ведомство.

— Какое? Армейская разведка? То же самое. Таких специалистов они не готовят. Генрих, напряги ум! Он же у тебя есть! Все, что для этого нужно — проанализировать уже имеющиеся данные! Среди всего этого есть, по крайней мере, один факт, который все ставит на место!

— Ориентировка НКВД?

— Ну наконец-то! Да, это то самое «лишнее» звено.

— И что же оно обозначает?

— Это «приглашение к танцу», Генрих!

— Русские предлагают неофициальный контакт?

— Зачем он нам? Такие контакты были всегда. Чем-то ведь занимаются ребята из шестого управления, по недоразумению именуемые дипломатами?

— В их хитросплетениях сам черт ногу сломит. Но при чем тут тогда этот русский?

— А вот посмотри. Красные проведали про эксперименты профессора, так?

— Да.

— Судя по отрывочным данным, у них тоже есть нечто подобное. Помнишь?

— Но эти сведения так и остались неподтвержденными!

— И неопровергнутыми.

— И это так.