Слепни почти совсем кончились, говорят, и потыкушек значительно уменьшилось. Самое лучшее время для прогулки вечером в 7 ч., когда потыкушки уже кончились, а комар не начинал.

Стараюсь с бешеного карьера переводить Ромку словом «тише» на более тихий и внимательный поиск.

Видел, как ложились белые холсты на болота. Потом вошел в этот туман. Мозгло.

Замечали вы, что когда где-то тут, вот за этим болотом, крикнут гнездовые журавли на своем болоте, то всегда кажется, будто у них там как-то совсем не по-нашему хорошо, интересно?

15 Июля.Стоят жаркие дни. По утрам роса, как после ливня. Косят болота. В 4 утра пошел 1-й выводок против Михалевского болота и сначала не нашел его. Потом возле «Островка» Ромка причуял, и пока ворочался в траве, вылетела сонная бекасиха и очень близко, сложив крылья вилочкой, упала в траву. А Ромка, вдруг что-то причуяв в траве, отстранился, сел и перевел глаза на меня. Оказалось, гнездо с тремя яйцами.

Нужно все-таки отдать справедливость Ромке: на редкость послушный и памятливый. Потом много раз я подводил Ромку по перемещающейся самке, и подводил на веревке, и так свободно, уговаривая на тихий ход, приближал: в лучшем случае он прихватывал и начинал шарить, а бекасиха взлетала без стойки, в худшем — он не чуял и не видел взлета, но потом, когда подходил ближе к месту, с которого она срывалась, делал настоящую стойку.

Я утешал себя тем, что трава была очень высокая, роса слишком большая и что мать Ромки целый месяц тоже не понимала, что, схватив чутьем бекаса, нужно довериться этому запаху и стоять, играя ноздрями, или двигаться вперед с крайней осторожностью, нащупывая место, от которого исходит запах.

Удивительно, как на всяком деле сначала удается как бы вперед забежать, а потом вернуться к начальным позициям и доползать очень медленно до случайно открывшейся возможности. То была раньше «проба», а собственно ученье вот только, теперь и происходит. Буду теперь ждать стойку по бекасу, как он делает теперь по коростелю (коростель-то очень близко!).

Когда я вернулся (через 2 часа) к месту первоначного выводка, Ромка вытурил без всякой стойки коростеля, а когда я отправил его в направлении перемещенного по большим кочкам, то выводок бекасов сорвался прямо из-под Ромкина живота. Я расплевался и не стал больше искать перемещенных.

До дому оставалось перейти ржаное поле, как вдруг Ромка сильно натянул веревочку, растянулся на траве и стал хлопать носом. Я отпустил веревку подлиннее, он пополз раскорякой в куст, скрылся там. Потом раздалось хлопанье крыльев. Я успел разглядеть тетерку и маленького цыпленка. Вот счастье! искать тстеревей в лесу долго я считал вредно для молодой собаки, но если даром дается, то почему же не дать понюхать необходимую дичь! Я уложил Ромку и стал посвистывать, направо перелетела матка, налево свистел цыпленок и такой, верно, маленький, что свистел еще без коленца, я стал ему подражать, и скоро отозвалась матка.

Когда, мне показалось, прошло довольно времени, чтобы молодые тетерева дали по росе свои бродки, я встал и отпустил, конечно, на веревке, Ромку. Он сделал шаг или два, — из-под ног вылетел тетеревенок, он посмотрел вслед ему налево — справа возле самых ног вылетел другой, он поглазел направо — вылетел слева. И тогда он бессмысленно запахал носом по траве, полез раскорякой даже с криком. Потом он метался по следам туда и сюда, и там и тут просто от шума в траве его громоздкого тела вылетали тетеревята. Вот какой он еще, значит, совершенный осел!

Вечерняя работа по тетеревам.

Следы утренние смешались с вечерними, и Ромка, сколько ни пахал носом, ничего не мог найти на лугу возле ржи.

Потом надо непременно сделать описание этого интересного уголка природы, где на таком малом пространстве сходятся столь различные угодья: рожь и луг суходол, и болото ручьевое, и болото боровое с мохом и ягодой. Ромка все перенюхал возле ржи и на сухом лугу. Я перевел его для отдыха в болотце, тут спугнулся кулик. Потом из этого болотца Ромка вытянул меня в моховое и врастяжку потащил меня по траве.

У молодых легавых такое обыкновение — мчаться по тетеревиному следу как можно скорей. Вот почему и нельзя их пускать в лес. На следу, по которому тащил меня Ромка, я заметил тетеревиное перышко, вернул Ромку, показал, он крепко понюхал; я поднял перо — он слизнул у меня его и проглотил; а после этого он перестал тянуть, стоял и смотрел на меня, куда я пойду, потому что раз я могу достать из тетерок перо, то уж, конечно, знаю, где они… Через некоторое время мы добрались до тетерки — верно, это другая, холостая.

После работы по тетеревам учил по крику «тише» ходить на коротком поиске. Ромка на это поддается, но я боюсь, <не> будет ли этим сбит «естественный поиск».

16 Июля.Работа по бекасам от четырех до половины восьмого. Возле Филипповской гати поднялись два молодых бекаса. Ромка пошел искать и, вероятно, задел на ходу лапой: вдруг осел, согнулся, отошел шага два и сел, поглядывая на меня виновато. Бекас лежал без признаков жизни. Я поднял его, он был совершенно теплый, и скоро зашевелился у меня в руках, а потом как только повеселел, то я связал ему на случай ноги. Это была драгоценная добыча для натаски.