Проведению разведывательно-подрывной деятельности польской разведки в СССР способствовал ряд обстоятельств, выделенных нами в ходе анализа документов:

1) наличие по обе стороны границы большого количества польских граждан, знающих русский, украинский и белорусский языки;

2) наличие разведывательной базы в лице поляков, проживающих в СССР, сплоченных на религиозной, националистической и культурной основе. Исследователи истории советско-польских отношений подсчитали, что после Октябрьской революции на территории нашей страны оставались проживать от 2,5 до 4 млн поляков [132] ;

3) большое количество поляков среди командного и политического состава РККА, работников партийных и советских органов, в военной промышленности и даже в органах государственной безопасности. Многие из них были допущены к сведениям, составлявшим военную и государственную тайну. К примеру, по состоянию на 1923 г. в военную элиту входил 41 «генерал» РККА, и 11 % из них являлись по национальности поляками [133] . И этот процент лишь ненамного изменится до середины 30-х годов.

Указанные выше обстоятельства, несмотря на меры, предпринимаемые по линии советской контрразведки, позволяли полякам добывать большой объем военной информации, особенно относительно дислокации воинских частей в приграничных округах, передвижения войск и оснащения их новой военной техникой.

Председатель ВЧК Ф. Дзержинский обратил на это внимание подчиненных уже в первые месяцы после советско-польской войны. В своей записке от 19 января 1921 г. руководителю чекистских органов на Украине В. Манцеву он отмечал: «По имеющимся у нас данным, поляки обратили сугубое внимание на Киев и Правобережье Украины. Работа их и Петлюры в полном ходу… Польская разведка на Правобережье работает великолепно. Сведения у нее точные и быстро получаемые…» [134]

Одной из причин безнаказанности польской агентуры в 1921–1922 гг. являлась слабость войсковой охраны и оперативного прикрытия наших западных границ. Ошибочным, на наш взгляд, явилось решение о закреплении за приграничными губернскими чрезвычайными комиссиями соответствующих территориальных участков границы. Дело в том, что в 1920 г. и в первой половине 1921 г. вся ответственность за политическую охрану границы лежала на едином чекистском органе — особом отделе окружного уровня, который мог своевременно обобщать и анализировать всю необходимую информацию, вырабатывать единую тактическую линию работы на границе и в прилегающих районах [135] .

Не удовлетворяясь получением сведений военного характера из прикордонных районов, II отдел ПГШ стремился насадить свою агентуру на всей европейской части СССР и даже за Уралом. В 1924 г. руководство разведки осуществило перестройку работы реферата «Б-1» (позднее реорганизованного в реферат «Восток») с целью более глубокого проникновения в военную, экономическую и политическую сферы жизни Советского Союза. Все разведывательные резидентуры были разделены на три группы:

1) резидентуры типа «А», действующие на советской территории;

2) резидентуры типа «Б», организованные в соседних с нашей страной государствах, также ориентированные на подрывные акции в СССР;

3) резидентуры типа «Ц», которые занимались вербовкой агентуры в среде эмиграции как в сопредельных государствах, так и в иных странах (Франция, Германия, Турция, Италия, Китай) [136] .

Резидентуры типа «Б» развернули свою работу в Ревеле («Балт»), Вильно («Норд»), Хельсинки («Финн»), Бухаресте («Шпекач»), Турции («Консполь») [137] .

Особой активностью отличалась подрезидентура «Р-7» в Ревеле, руководимая помощником военного атташе, а затем и военным атташе Польши в Эстонии капитаном В. Дриммером (псевдоним «Найденов») [138] . В своих воспоминаниях он, в частности, писал: «Как каждому военному агенту в государствах, граничащих с новой, Советской Россией, мне тоже было дано разведывательное задание — изучение России с военной точки зрения. Место моей службы было особенно удобным для выполнения этого задания вследствие недавно заключенного Эстонией мира с Россией, относительной стабилизации границы и значительного транзитного морского движения в Россию и из нее как товаров, так и людей» [139] .

Одним из основных поручений, данных В. Дриммеру польским генштабом, было получение советского мобилизационного плана. Для реализации задания он добился создания в Москве, но подчиненной ему лично резидентуры «Р-7/1», существовавшей с 1924 по 1927 г. Эта резидентура под руководством поручика Вернера (псевдоним «Иванов») поддерживала связь с организацией «М», способной, по польским оценкам, добыть вышеуказанный план [140] . Под шифром «М» в материалах II отдела ПГШ значилась легендированная советскими контрразведчиками Монархическая организация центральной России (МОЦР), более известная теперь, как «Трест», деятельность которой будет раскрыта в следующей главе.