Дэнни кивнул:

— Сперва мне хотелось заорать: «Ну и рожа!» Потом потянуло блевать. А потом вдруг захотелось протянуть руку и потрогать эту его покореженную кожу. Потом — заснять это своим мобильником. Ну и вот, — заключил он рассудительно, — в итоге пришлось всю свою энергию пустить на то, чтобы взять все эти импульсивные устремления под контроль. Это и есть борьба с пожаром.

Руфо помотал головой:

— Ты совсем спятил, Марки. Хотел бы я взглянуть на то, как выглядит один из лучших копов Нью-Йорка, когда в нем происходит эта гребаная борьба с внутренним пожаром.

— Не беспокойтесь, босс, — сказал Джо, — он уже научился пересобачивать все это во вполне нормальный пристальный взгляд.

— Иногда я, правда, поднимаю бровь или прикасаюсь пальцами к щеке.

Руфо снова помотал головой:

— Я с тобой, Марки, только и делаю, что головой качаю. Импульсивное устремление, которое я не могу взять под контроль.

— Ну что ж, я могу с вами поработать над этим, — заявил Дэнни.

— Пошел вон отсюда! — улыбнулся Руфо.

Когда Джо пришел к Виктору Никотеро, тот сидел в кухне у стола и пил пиво. Перед нем лежали блокнот и серебристая ручка.

— Хорошая у тебя система охраны.

— Это все Патти, — ответил Старина Ник. — Эта женщина — сущий ураган. Закрыть за собой дверь, погасить свет — об этом она совершенно не думает.

— Дверь была нараспашку.

— Этот твой серийный деятель мог бы уже изрубить меня в капусту. Ладно, пошли на террасу. Мне тут уже надоело.

— Ты все пишешь от руки?

— Не от ноги же. Главное — писать. А чем, рукой или ногой, — кого это интересует?

Джо взял себе пива из холодильника и сел рядом с ним.

— Хочешь ко мне переехать?

— И жить, слушая твое сварливое бормотание? — Джо улыбнулся. — Я уж лучше останусь со своим вышедшим из-под контроля тинейджером.

— К тому же в этом деле замешана еще и прелестная француженка. Кстати, ты воспользовался моим советом?

— Да. И дела пошли лучше. А потом, вчера вечером, она вдруг сорвалась и сбежала с ужина в ресторане.

— Это гормоны. Они до безумия довести могут. И каждый…

Кухонная дверь с грохотом распахнулась у них за спиной, и раздались тяжелые шаги. Джо и Ник обернулись. Перед ними стоял Бобби с букетиком дешевых цветов в руке. Он нахмурился, потом выглянул в сад и спросил, едва кивнув Джо:

— А мама тут?

— Пошла в магазин. Пива хочешь?

— Нет, спасибо. Мама просила меня починить дверь в спальне, там что-то сломалось…

— Я уже починил.

— Когда же ты успел?

— После обеда. Она уже которую неделю ко мне с этим пристает.

— Потому-то я и приехал.

— Ты ж был здесь на уик-энде, почему тогда этим не занялся?

— Это ты должен был… — Бобби бросил взгляд в сторону Джо и осекся. — Поеду, проведаю ребят, раз уж я с работы выбрался. А это для мамы. — Он покрутил в руке букет. — Я возле раковины цветы оставлю.

На следующее утро Джо выехал на работу пораньше, чтобы приготовить свои костюмы, которые должны были забрать в химчистку — оттуда приезжали три раза в неделю. Он уже подходил к своему столу, когда зазвонил его телефон.

— Это Джулио. Видел в газете твою фамилию.

— Ну и?..

— Стыд и срам!

— В чем заключаются стыд и срам?

— Ну, все это внимание…

— Какое внимание?

— Они что, не могут оставить тебя в покое?

— Кто?

— СМИ!

— Пап, я не разговаривал ни с одним журналистом. Они просто делают свое дело. А я для них — человек, связанный с расследованием некоторых громких дел. Если они что-то про это придумали, я тут ни при чем.

— Я о чем беспокоюсь — ты опять попал в центр внимания, снова все пережевывают то, что произошло с тобой, Анной и Шоном. А тебе бы следовало подумать о том, как это отражается на семье всякий раз, когда ты выставляешься.

— Опять двадцать пять! Я нигде не выставляюсь, черт меня подери! Я возглавляю расследование. А это происходит совсем не так, как ты полагаешь: мол, я услыхал про пару-тройку убийств и про то, какое внимание им уделяют СМИ, и заявил начальству: «Немедленно назначьте меня расследовать это дело!»