В заключение своих политических выкладок о предстоящем взлете немецкой нации под его водительством он не забыл упомянуть и про гоночные автомобили.

Сделав любезный жест в его сторону и вежливо кивнув, я пробормотал какие-то слова одобрения его планов, хотя считал их бесперспективными и ничуть не более реальными, чем прожекты, вынашиваемые в моем доме.

Гитлер обещал мне немедленно связаться с Берлином.

Полгода спустя я случайно узнал, что Гитлер находится в своей горной вилле близ Оберзальцберга. Я решил навестить его там, ибо от Берлина не получил ничего, что могло бы укрепить мои надежды на появление новых, более быстроходных спортивных машин. Я позвонил у садовой калитки, и передо мной вырос здоровенный детина. Впоследствии мне сказали, что это обергруппенфюрер СА Брюкнер. Он доложил обо мне своему шефу, и тот сразу вышел ко мне. С полчаса мы с ним прогуливались перед домом, беседуя почти исключительно о гоночных автомобилях.

Суть соображений Гитлера по поводу их производства можно было свести к одной фразе: "Ваша фирма получит деньги, как только власть будет в моих руках!"

После этого делового разговора он пригласил меня в дом. Там я познакомился с его ближайшими друзьями, рассевшимися вокруг изразцовой печки в баварском стиле. Все они были в приподнятом настроении. Их развлекал небольшого роста толстый мужчина по имени Генрих Гофман. Он распевал песенки и сам себе аккомпанировал на бандонионе1Было очевидно, что в этом кругу он занимал привилегированное положение. Весело и умело рассказывал анекдоты, сыпля шутками и прибаутками, он потешал это общество, как заправский придворный шут. Я увидел Геринга, Геббельса, Брюкнера, Штрайхера, Рема, Гесса, Гиммлера. Функции дворецкого я псаря - у Гитлера было четыре немецких овчарки - выполнял будущий обергруппенфюрер СС Шауб. Как известно, через несколько лет Гофман был возведен в ранг лейбфотографа Гитлера с титулом профессора. Времени у меня было достаточно, и я не спеша приглядывался к своему окружению, особенно к хозяину дома. Как уже однажды в Мюнхене, я вновь обратил внимание на его бегающие глаза, колючие взгляды. Он много говорил, пожалуй, слишком много и очень громко. Присутствующие благоговейно смотрели ему в рот. Было совершенно ясно: здесь он господствует, не терпит никаких возражений и навязывает всем свое мнение.

Они, конечно, не могли угадать моих мыслей, но я поневоле задавался вопросом: как же эти, мягко говоря, не слишком образованные мужчины, одержимые мечтой о захвате власти, собираются управлять государством и откуда берутся деньги для финансирования их дерзких планов? Но так как они изъявили готовность раскошелиться и на автомобильный спорт, я не стал долго ломать себе голову над проблемой их капиталов.

Когда вечером 30 января 1933 года Гитлер пришел к власти, первая моя мысль была об обещанном им гоночном автомобиле.

В моей семье брезгливо морщились при упоминании имени этого "канцлера с улицы", но все же он был симпатичнее "красных".

Что только не происходило в эти дни! В Атлантике затонул американский дирижабль "Акрон". Все пассажиры погибли. После тринадцати лет "сухого закона" США отменили запрет на распитие спиртного, и, упиваясь тысячами гектолитров виски, бренди и джина, американцы торжественно отпраздновали "первую влажную ночь". Элли Байнхорн без посадки перелетела из Берлина в Стамбул. Со стапеля был спущен крейсер "Адмирал Шеер".

Но люди узнавали и о другом: в Германии ввели смертную казнь через повешение; в какой-то роще к югу от Берлина нашли труп Гануссена; в Ораниенбурге начал "работать" первый концентрационный лагерь, а Иозеф Геббельс призвал "арийцев" бойкотировать еврейские магазины.

Эти вести тревожили. Но на меня они не производили большого впечатления. Мною владело одно-единственное желание - быть гонщиком, участвовать в автомобильных состязаниях. На фоне этой мечты все казалось второстепенным. Все мои помыслы сосредоточились на фирме "Даймлер - Бенц". На ее заводах, расположенных в Унтертюркхайме - пригороде Штутгарта, - первоклассные инженеры, конструкторы и механики трудились над созданием новых гоночных машин. Решением Всеобщей международной автомобильной комиссии от 12 октября 1932 года были установлены единые положения об автомобильных гонках.

Прежде к участию в них допускались почти любые машины: например "альфа-ромео" с рабочим объемом цилиндров 2,3 литра при весе 900 килограммов, 7-литровый "мерседес" весом 1,5-1,8 тонны, а итальянская фирма "Бугатти" выставляла машины с литражом 4,9.

На следующие три года была установлена "формула", которая строго предписывала максимальный вес 750 килограммов без горючего, баллонов и воды для охлаждения.

Что и говорить - нелегкая задача для конструкторов. Но эти волшебники все-таки ухитрились "втиснуть" под капот первой же модели целых 300 лошадиных сил! Профессор доктор Фердинанд Порше, один из гениальнейших немецких автоконструкторов и "отец" "фольксвагена", разработал в строгом соответствии с "гоночной формулой" 16-цилиндровый 280-сильный двигатель с рабочим объемом 4,4 литра.

Особенность его конструкции состояла в том, что двигатель монтировался в кормовом отсеке машины. Эта блестящая идея была реализована на заводах концерна "Ауто-унион". Так возник одноименный гоночный автомобиль, получивший международную известность.

Обещанную дотацию на развитие автоспорта Гитлер действительно дал. Сумму в размере полмиллиона пришлось поделить поровну между обеими фирмами. Каждая получила по 250 тысяч марок. Но при огромных расходах на "автоконюшни" - от трех до четырех миллионов в год - эта подачка выглядела довольно скромной.

Своими "наездниками" компания "Ауто-унион" назначила Ганса Штука, Вильгельма Себастиана - талантливого механика и бывшего напарника Караччиолы, принца цу Ляйнингена и Момбергера. "Мерседес - Бенц" пригласила известного итальянца Луиджи Фаджиоли. Рудольф Караччиола еще не оправился от аварии в Монте-Карло. Что же до меня, то этой осенью 1933 года, после долгих лет борьбы и тяжелых лишений, я тоже воспрянул духом: фирма "Мерседес" пригласила меня в Штутгарт для подписания договора.

Меня ввели в "святилище" - отдел гоночных машин, строго охраняемый и закрытый для посторонних, усадили в полуготовый кузов, и механики с помощью портновского сантиметра сняли с меня мерку: ширину седалища, спины и бедер, длину рук. Форма сиденья выполняется в точном соответствии с очертаниями тела. Сиденье должно быть Удобным и все же настолько узким, чтобы водитель не мог сдвинуться ни на миллиметр. Педали акселератора, торможения и сцепления устанавливаются индивидуально для каждого. То же относится к высоте рулевого колеса и его расстояния от груди. Впоследствии на некоторые машины ставились "фонари" - обтекатели из плексигласа. И они "выкраивались" точно по мерке. Водителю оставлялась свобода движений в пределах считанных сантиметров.