Пока военная кампания не пошла полным ходом, в города и селения (подчиненные ацтекам или нет) рассылались послы, которые должны были организовать снабжение армии. Было почти невозможно скрыть намерение в таком важном деле. В каких-то случаях ацтеки сознательно воздерживались от применения такой уловки, как внезапное нападение, не только давая тем самым противнику время вооружиться, но иногда даже посылая ему оружие, чтобы создать условия, которые показали бы, что исход сражения на поле боя был на самом деле волей богов.

Когда противники оказывались на расстоянии полета стрелы друг от друга, воины с обеих сторон пускали стрелы через головы своих передних шеренг, затем они довольно точно метали камни, используя плетеные хлопчатобумажные пращи. За этим следовали копья, которые поистине сеяли опустошение в рядах врага, а потом в шумной сумятице, полной устрашающих криков, противники обрушивались друг на друга с макуауитлями,оружием ближнего боя. Целью было захватить в плен военачальника. Часто одно это решало исход боя и одного сражения могло оказаться достаточно; и снова вражда могла затянуться на годы. Резня происходила только тогда, когда нужно было вызвать беспорядочное бегство; когда это происходило, начинался захват пленных. Вслед за отступавшими ацтеки входили в главный город побежденных. Обычно жрецы противника с небольшим количеством воинов оказывали решительное сопротивление на ступенях их священной теокалли.В знак победы ацтеки сжигали этот храм, так как это было знаком завоевания в их символической письменности. Мир устанавливался так быстро, как только это было возможно, и возвращалось нормальное течение жизни. Затем специальный суд определял объем и качественный состав дани, которую следовало платить каждые шесть месяцев. Военнопленных отправляли в Теночтитлан, где их должны были принести в жертву. Если покоренное племя было ненадежным, то неподалеку размещали ацтекский гарнизон, а вождей племени отправляли в столицу ацтеков в качестве заложников. Не делалось никаких попыток ассимилировать вновь завоеванные племена. «Мысль о вливании завоеванных городов в состав победившего государства… никогда не приходила в голову мексиканцам, – пишет доктор Жорж Вайян, – и города, потерпевшие поражение, сохраняли свою автономию». Естественно, происходили восстания, и ополчение ацтеков должно было всегда находиться в состоянии боевой готовности. Этот единственный недостаток в политической системе ацтеков был их ахиллесовой пятой.

«Империи ацтеков» никогда не существовало. Они так и не смогли создать единое государство, объединенное сильной властью.

Государство ацтеков было государством, живущим за счет дани. И хотя велась обширная торговля, простиравшаяся до современного Никарагуа и, возможно, даже за ее пределы, и хотя мексиканцы забирались на север, туда, где сейчас Аризона, ради обмена товарами (говорили, что у Монтесумы в зоологическом саду был бизон), и хотя ацтеки были хорошими ремесленниками и производили товары «на экспорт», все равно их государство на более поздней ступени развития зависело от дани, взимаемой с покоренных городов. И без Освальда Шпенглера ацтеки знали, что «война создает, а голод уничтожает все великое» и что целые народы утратили свою силу из-за терзающих их несчастий. Когда ацтекский воин умирал, он умирал зачто-то, а не отчего-то.Тотальная война не была частью их политики; и ацтеки также не хотели уничтожить или заставить жить прежних врагов в крайней нищете; они хотели получать дань.

Этот имперский аппетит разыгрался после 1400 года. Он не ослабевал при разных «царях» до 1519 года, когда ацтеки собирали дань и властвовали над теми частями Мексики, которые начинались на севере у Тампико (на востоке, побережье Мексиканского залива) до озера Чапала (на западе, современный штат Халиско, ближе к побережью Тихого океана) и оттуда тянулись на юг и юго-восток, охватывая почти всю Южную Мексику до владений майя. Территория была достаточно большая, чтобы включать в себя 371 город, которые платили ацтекам дань, и смешанная настолько, что ацтеки вели обширные списки податей, а Эрнан Кортес был вынужден признаться своему королю-императору: «Я не смог выяснить точно протяженность царства Монтесумы… У царя есть крепости во всех этих провинциях, в которых находятся его вооруженные люди, а также есть надсмотрщики и сборщики податей». И еще: «Дань заносится в список при помощи иероглифов и рисунков». И это были податные свитки (или, так как они были сложены гармошкой, – книги); точно такие Берналь Диас видел в Теночтитлане: «Великий касик… вел учет всех доходов, которые поступали к Монтесуме, в книгах, которые были сделаны из бумаги, называемой аматль;у него был большой дом, полный таких книг».

Копия одной такой книги дошла до нас вместе с именами, названиями продукции и ее количеством, получаемым из разных городов. Антонио де Мендоса, первый вице-король Мексики (1535–1549), приказал сделать копию с одного из таких списков. Работа была выполнена местным художником, символы были переведены и записаны параллельно в испанской орфографии. Он был предназначен в качестве подарка Карлу V; но французские пираты захватили шедшее в Испанию судно в Веракрусе, и в результате цепочки событий, слишком сложной, чтобы проследить ее всю, рукопись оказалась в руках Андре Теве, известного космографа при дворе короля Франции. Он продал ее в 1584 году за двадцать английских крон английскому путешественнику и издателю книг об открытиях Ричарду Хакльюту. Рукопись была переведена с тем, чтобы сэр Уолтер Роли (Рэлей) опубликовал ее за свой счет, но он оставил свою голову в Уайтхолле, прежде чем это было доведено до конца. Затем рукопись попала в руки Сэмюэля Перчаса, церковника-издателя литературы о путешествиях, и таким образом она впервые появилась в 1625 году в «Purchas his Pilgrimes». После того как в течение двух веков рукопись была «потерянной» в библиотеке имени Бодлея при Оксфордском университете, «Кодекс Мендосы» был включен в 1831 году в книгу «Древности Мексики» лорда Кингсборо.

Рис. 49.Сбор дани проводился каждые шесть месяцев. На рисунке показаны различные статьи податей, которые собирались с покоренных племен или с тех, которые были зависимы от ацтеков. Здесь есть щит, одеяла, уипилли; в другой части рисунка индейцы несут кукурузу и кабачки. Один из сборщиков податей сверяется с податным списком

Дань включала в себя все, что было необходимо ацтекам, а также предметы роскоши. В первую очередь это были сложные доспехи для воинов: шлемы, щиты, шкуры ягуаров для ордена Ягуара, шкурки орлов для воинов другого ордена, другие предметы одежды, которые носили в Мексике.

Драгоценные камни составляли важную часть податного списка; в него были внесены: золото, бирюза, нефрит. Тыквы, копал вместо ладана, медь, раковины, шкуры, перья птиц, красители, хлопок, каучук – все это было нужно в хозяйстве.

Шоколад (приправленный медом, ванилью и, представьте себе, красным перцем), который пил каждый вождь, занимающий мало-мальски важное место, вероятно, поступал в Теночтитлан в огромных количествах. «Мне кажется, – писал Берналь Диас, – что они привозили… более двух тысяч кувшинов пенного какао…» Продукты питания составляли главную статью в списках податей; можно ясно увидеть, какое количество кукурузы, бобов, перца, меда, ванили поступало в столицу ацтеков.

Сборщиков податей кальпишке, естественно, ненавидели и боялись. Их прибытие каждые шесть месяцев, когда они наблюдали за сбором податей, означало, что городам придется расстаться с большей частью излишков своей продукции. В литературе есть хорошее описание кальпишке.Они появились в 1519 году в тех же самых тотонакских селениях в Веракрусе, которые тогда занимал Эрнан Кортес со своей небольшой армией: «Только что приехали пятеро мексиканцев, сборщики налогов Монтесумы… [Они подошли] с самым самоуверенным и заносчивым видом… Их плащи и набедренные повязки были украшены богатой вышивкой, а их блестящие волосы были собраны на макушке и как будто привязаны к головам; каждый из них нюхал розы, которые нес в руке, и у каждого в другой руке был изогнутый посох. Их слуги несли опахала…»