Как только в фехтовании отказались от любых рубящих ударов, повсеместно были приняты легкие трехгранные клинки с долом [147] .

Однако фехтование на рапирах (в основном острием, но удары не были исключены) еще долгое время продолжало существовать в Испании, Италии и некоторых немецких школах.

Избавившись, таким образом, от большинства обычаев, связанных с рапирой, французская школа заняла лидирующее положение в искусстве владения оружием, которому суждено было завоевать всю Европу.

Давние традиции академии, заведения уникального в своем роде, по меньшей мере в XVII и XVIII веках, неизбежно благоприятствовали развитию совершенной системы. Вполне естественно, что долгая последовательность сменявших друг друга мастеров, из которых каждый с самого начала профессионального пути вдохновлялся разумными принципами, была причиной непрерывного прогресса. Этот прогресс в умении элегантно отправить на тот свет своего ближнего состоял скорее не в изобретении новых способов атаки и защиты, а в четком определении правил и специальных движений и в отказе от несовершенных, неопределенных действий.

Хорошие мастера скорее стремились к тому, чтобы успех зависел от правильности и точности, чем от разнообразия приемов или простой подвижности. Французская школа до сих пор придерживается этих принципов.

Однако устаревшие понятия, например использование левой руки для защиты, отвечавшие естественной склонности человека контратаковать и парировать одновременно, или, как казалось, преимущества, которые давали вольты, наклоны корпуса и переходы по диагонали молодым и проворным, слишком глубоко укоренились в умах фехтовальщиков, чтобы их так просто было забыть.

Вследствие этого мы видим, что при всем неодобрении, которое питали мастера к таким ненаучным действиям, тем не менее им приходилось допускать их, возражая и одновременно стараясь систематизировать и усовершенствовать.

В качестве хорошего примера можно упомянуть работу, опубликованную в последние годы века ле сьером л'Абба, представителем прославленной династии фехтовальщиков, о которых мы говорили в связи с Тулузской академией.

Мастерство в том виде, в каком его преподавал л'Абба, по многим пунктам очень сходится с большинством общепринятых понятий современного фехтования.

Любой, кроме слишком привередливого педанта, увидит, что стойка л'Абба, его выпад, методы наступления и отступления, многие его bottes, защиты по четырем линиям, простые финты, батманы, завязывания и переносы оружия практически не отличаются от тех, что преподаются в наших школах.

Но наряду с разумным принципом простоты он учил и старомодной защите левой рукой, позволяющей контратаку и оппозицию той же руки после собственно защиты, чтобы помешать последующему нанесению укола и подготовить ответный удар.

Л'Абба учил во всех атаках использовать шаги и выпады, отвечать на низкие уколы вольтами, а на высокие – наклоном корпуса. В этих приемах сказались пережитки старинного фехтования на рапирах, хотя они стали совершенно бесполезны, когда фехтовальщики перешли на легкое оружие, которое двигалось гораздо быстрее человеческого тела.

Можно предположить, что одна из причин того, что в то время и даже до конца XVIII столетия практиковались движения тела, не дававшие преимуществ в бою на шпагах, заключалась в том, что фехтование предполагало не только дуэли, но и неожиданные стычки, когда дворянин скорее стремился обезоружить противника, а не ранить его или убить. Обезоруживали или завладевали оружием противника обычно путем вольтов или шагов. До тех пор пока шпага оставалась предметом повседневной экипировки дворянина, подобные случайные стычки происходили очень часто, и в результате участникам приходилось прибегать к приемам, которые позднее были исключены из всех фехтовальных систем.

Если вольты, шаги и прочее считались допустимыми в особых случаях, то, естественно, в них видели альтернативу выпадам и защитам.

Л'Абба не пропагандирует круговые защиты – parades en contre d'egageant. Нам трудно понять, почему французские мастера почти единодушно возражали против действия, ставшего потом характерной особенностью французского стиля. С другой стороны, он отстаивает ценность уступающих защит в противоположность завязыванию – к этому типу атаки часто прибегали против прямой стойки, которая, видимо, пользовалась большой популярностью, особенно с плоскими клинками.