Оливия решила придерживаться этой мысли.

— Посмотри, что я принесла, — сказала Мэри, роясь в своей сумочке.

— Какая прелестная сумочка, — сказала Оливия, глядя на вышивку бисером.

— Тебе нравится? Мама купила это в Бате. Ах, вот они. — Мэри достала два небольших кусочка ваты. — Это для ушей, — пояснила она.

Оливия раскрыла рот от восхищения.

— А еще двух у тебя нет?

— Извини, — пожала плечами Мэри. — Сумочка слишком мала. — Она подалась вперед. — По-моему, они сейчас начнут.

Мать Оливии, увидев, что Мэри заняла ее место, села рядом с матерью Мэри.

Оливия сделала глубокий вдох, внутренне приготовившись к своей третьей встрече со струнным квартетом Смайт-Смитов. Технику своего поведения она отработала еще в прошлом году: надо глубоко дышать, найти точку на стене позади музыкантш, от которой не отводить взгляда, и обдумывать различные варианты посещения мест, какими бы они ни были банальными или рутинными.

Оливия подумала, что прежде всего ей хотелось бы побывать во Франции.

С Мирандой.

С Мирандой во Франции.

Но именно сейчас ей хотелось бы оказаться в постели с чашкой горячего шоколада и газетой.

Или в любом месте с чашкой горячего шоколада и газетой.

Она украдкой посмотрела на Мэри, которая была на грани засыпания. Из ушей у нее частично торчала вата, и Оливия с большим трудом удержалась, чтобы не вытащить ее.

Если бы это были Уинстон или Миранда, она непременно так и сделала бы.

Неужели это Бах?

Все же это имело некоторое отношение к музыке. Но звуки били по ушам и…

Она приказала себе не отрывать взгляда от точки на стене.

Сейчас ей больше хотелось бы поплавать в море. Или покататься верхом на лошади. А может, даже поесть мороженого.

А еще лучше — заснуть бы…

Хорошо бы — в постели. Но ведь можно заснуть и сидя. Оливия никогда такого не практиковала, но ее отец часто начинал клевать носом во время предписываемого ее матерью «семейного часа» в гостиной. А Мэри, очевидно, может заснуть сидя даже в таком шуме.

Предательница. Оливия никогда не взяла бы с собой только один комплект ватных тампонов.

«Смотри в точку, Оливия».

Оливия вздохнула. Возможно, слишком громко, но кто мог ее услышать? Она стала глубоко дышать и нашла взглядом точку на канделябре позади головы несчастной тощей виолончелистки…

На самом деле именно эта девушка не выглядела несчастной. Неужели она не знала, как ужасно звучит их квартет? Остальным трем это, вероятно, и в голову не приходило. Но виолончелистка была какой-то особенной. Она была…

Она даже заставила Оливию прислушаться к музыке.

«Плохо! Плохо!» Это стучало у нее в мозгу, и она вернулась к глубокому дыханию.

А потом каким-то образом все закончилось, девушки встали и начали довольно мило кланяться. После того как она так долго смотрела в одну точку, глаза Оливии не сразу привыкли к нормальному свету.

— Ты заснула, — обвинила она Мэри.

— Вовсе нет.

— Ты спала.

— Во всяком случае, это сработало, — сказала она, вытаскивая из ушей тампоны. — Я почти ничего не слышала. Куда ты идешь?

Оливия уже шла по проходу.

— В туалетную комнату. Мне надо…

Этого на данный момент было достаточно, решила она. Она не забыла о том, что может столкнуться с сэром Гарри Валентайном, и поэтому очень спешила.

Она не была трусихой — вовсе нет. Она не пыталась избежать встречи с этим человеком, она просто не хотела дать ему возможность застать ее врасплох.

«Будь готова». Если раньше это не было ее девизом, то сейчас самое время взять его на вооружение.

Она уже была у самых дверей, ей надо было всего лишь проскользнуть мимо сэра Роберта Стоута и…

— Леди Оливия!

Черт. Кто…

Она обернулась и почувствовала, как ее сердце екнуло. Сэр Гарри Валентайн оказался гораздо выше ростом, чем выглядел в своем кабинете.

— Простите, — сказала она невозмутимо, потому что очень хорошо умела притворяться. — Нас представляли друг другу?

Однако насмешливый изгиб его губ говорил о том, что ей не удалось замаскировать свое удивление и смущение.

— Извините меня, — сказал он вкрадчиво, и от звука его голоса она вздрогнула — голос был не таким, каким она его себе представляла. Он звучал как запах бренди и был похож на вкус шоколада. Она не поняла, почему она вздрогнула, потому что сейчас ей стало просто жарко.