Очень скучно! Беру Нерль и пускаю Кенту… Мне надо непременно найти, наконец, выводку и проделать с Нерлью на молодых, которые должны подпустить ее ближе, чем старые. Но вот уже неделя прошла, а я видел только один раз матку с бекасами и то в лесу. Обычно весной выводки бекасов бывают на полянах в болотных кустах. Теперь в такое необычайно водливое лето все эти кусты залиты водой, там выше колена, какой может быть там выводок. Что же, погибли гнезда от воды или бекасы выбрали себе другое болото с сухими огарками?

Близко возле деревни оказалось такое болотце, величиной меньше десятины, но представляющее из себя в миниатюре картину огромного мохового болота. Оно окружено мокрым осоковым поясом в какой-нибудь десяток-два саженей, с кустарниками ольхи, ивы совершенно как в моховых приболотицах. Посередине редкие березки и сосенки, на больших, как стол, моховых клюквенных кочках. Между кочками по этому времени тоже вода. В приболотице Кента прихватила бекаса и привела в мох. Под конец она стала, долго думала, как подойти ближе за сидящим за широкой кочкой бекасом. Наконец она выдумала тихонько, снизившись до последней возможности, подползти коридором между кочками. Я с интересом следил за ней и забыл натянуть поводок Нерли. Она в это время тоже надумала свое и влезла на кочку. Бекас вылетел и с криком те-ке-те-ке! опустился недалеко. Значит, это была матка, и у нее тут были молодые, а может быть, и запоздалые яйца. Стало жарко, слепни закусали собак, и мы не могли больше искать. В другой раз хорошо бы проверить Шепелевское болото.

Утки. Гнезда уток потому выходят далеко от родных плесов, где-то в лесах и болотах, что все это пространство между озером и местами гнездований бывает залито водой.

Говорят, что на южном плесе живут свои утки, и они жили бы, не мешаясь с другими, если бы их не гоняли охотники.

Письмо Зуеву (Москва, Никольская, 15. Сапожная мастерская).

В сапожную мастерскую Зуева.

Согласно вашему объявлению в «Охотничьей газете» и рекомендации «Московского Охотника» я весной этого года перед Пасхой купил у Вас охотничьи сапоги за 57 руб. Продавал мне их Ваш мастер.

После трех небольших весенних прогулок у меня явилось подозрение относительно прочности задника в правом сапоге, но я оставил этот вопрос до начала натаски собак и больше не носил сапоги весной.

Со 2-го Июля с. г. я начал натаску собак в болоте по пяти часов каждый день. Через неделю (9-го Июля) правый сапог сбился определенно и стал пропускать воду. По замечанию местного сапожника задник в правом сапоге неправильно затянут, и весь сапог был поставлен криво на колодке. Кроме того, материал задника, верней всего, очень слаб и весь товар среднего качества.

Перед этой покупкой Ваших сапог у меня были сапоги, сделанные Сергиевской артелью, и носились два года, не пропуская воды. Стоили они 27 рублей. И теперь они стоят там столько же, но готовых нет, а перед Пасхой они не брали заказ, почему я и купил у Вас сапоги.

В настоящее время я живу в болотах в 40 верстах от Сергиева и не буду иметь возможности приехать в Москву до конца охоты в Октябре. Я заказываю себе сапоги здесь, а Ваши откладываю, на сохранение. Они имеют вид совершенно новых, кроме сбитого задника и внутренней течи.

Будьте добры в течение двухнедельного срока ответить мне, согласны ли Вы признать возможную ошибку Вашего мастера в продаже негодных сапог и обещаетесь ли в Октябре по осмотре заменить их другими самого высокого, соответствующим цене, качества.

Если Вы не дадите ответа, то, не имея возможности сейчас подать в суд, я зарегистрирую этот факт для предупреждения других охотников в этой же самой газете «Московского Охотника», где Вы сделали свою публикацию, и передам сапоги на хранение местным властям до Октября с соответствующим замечанием о них местных экспертов.

Михаил Пришвин

Ваше письмо адресуйте: Сергиев, Комсомольская, 85, Михаилу Михайловичу Пришвину.

11 Июля.Обошлось без дождя, но барометр стал падать. Я ходил в Заболотье, чтобы на своей лодке ехать на экскаватор, но лодку мою плут Лахин угнал. Так у меня весь день пропал. К вечеру, однако, приехал Даувальдер с Дубцом, и хоть в натаске собаки я немного продвинул дело вперед.

Весь Заболотский край облетела легенда о писателе-охотнике. Сегодня я шел в Заболотье по новой гати. Рабочие мостили ее. «Что вы описываете?» — спросили меня. Впереди была рожь. Я сказал: «Рожь описываю». Удивил. «А можете гать описать?» И, окружив меня, стали рассказывать, что они нанимались на одно дело, а делают два. Я в свою очередь рассказал им, что встретилась женщина, поклонилась мне до земли и просила заступиться: деверь выгнал из дому. Что мне было делать? «Вот так и с вашей гатью», — сказал я и пошел дальше. На обратном пути эти же рабочие остановили меня, и у нас был такой разговор. «Что видел?» — «Много всего». — «Видел ерша с золотым пером?» — «Что ерша! я видел карася с хвостом». Все засмеялись. Счастлив острый находчивый человек на Руси, легко и весело ему ходить…

Учитель Автономов из Заболотья (родом крестьянин из Шепелева) просил меня описать день 1-го Августа на озере. Человек делает 300 выстрелов, убивает 50 уток и пускает 100 подранков. Дичь в это время не берут. Местные охотники обслуживают Московских (в пятницу выспросить его). Подвиги Крыленки. Приехал с билетом научной охоты и давай бить уток в запрещенное время. Ему сказали, он ответил: «Это стоит 50 руб., получите!». «Пусть суд решает», — сказали. «Неприятность, конечно, — сказал он, — вы мне сделаете, — а суд возьмет те же 50 руб.».