Терри еще ни разу в жизни не испытывала такого наслаждения. Волна желания захлестнула ее, и она забыла обо всем на свете. Приподняла голову и взглянула на то, что он делает.

Лучше бы она этого не видела! Его поцелуи и прикосновения распалили ее, а увидев, как его загорелые сильные руки с чувственными пальцами блуждают по ее истосковавшемуся по мужской ласке телу, Терри лишь добавила масла в огонь.

— Помоги мне, — шепнул он севшим от волнения голосом.

— Помочь? Но как? — растерянно пробормотала она. — Кейн, я не знаю... И вообще, я вечно все делаю не так.

— Хотя бы сними с меня эту хреновину! — с нетерпением буркнул он, мотнув головой.

Только сейчас Терри заметила, что покрывало с лох-несским чудищем до сих пор болтается у него на поясе. Она чуть не прыснула, но Кейн, сурово сдвинув брови, предупредил:

— Только засмейся, и ты об этом пожалеешь!

Она не удержалась: улыбка тронула ее губы, и Кейн ласково куснул ее за шею. Правда, жалеть ей об этом не пришлось.

Совместными усилиями они вызволили его из пут. К этому моменту Терри осмелела и во все глаза смотрела, как Кейн наслаждается ее телом, вкушая пьянящий букет лавандового мыла, «Мажи нуар» и кружащий голову аромат сладострастия.

Терри довелось видеть в жизни всего трех обнаженных мужчин, причем двое из них были ее старшие братья — она застала их нагишом на пруду, когда ей было двенадцать. И вот теперь Кейн. Выглядел он сногсшибательно: мощные загорелые плечи, мускулистая грудь, поросшая темно-русыми волосками, упругий плоский живот и...

— Терри, поласкай меня! — велел Кейн и сам направил ее руку.

Как завороженная, она ни на секунду не отрывала от него взгляда и, вся дрожа, повиновалась, а потом, осмелев, взяла инициативу в свои руки, пока Кейн не остановил ее:

— Я так и знал, что ты скромничаешь, — прерывисто дыша, ухмыльнулся он, отводя ее руку. — Не будем спешить, сладкая моя...

Понуждая себя к терпению, он с нежностью смотрел на дрожащую под ним Терри. Все-таки в женской уязвимости есть что-то чертовски трогательное... Правда, обычно на этом этапе игры ему было не до размышлений. Но в то же самое время в подобной неприкрытой незащищенности кроется невероятная сила. Ну разве может мужчина в здравом уме причинить боль столь трогательному созданию?

Кейн осторожно провел рукой по ключице, скользнул вниз, в желобок между упругими полушариями, обхватил ладонью грудь, обвел пальцем вокруг коричневого кружка. Соски у Терри были темными и большими, и Кейн с нежностью подумал, что она кормила ребенка грудью.

Боже праведный! Что на него нашло? Сейчас он хочет думать только о ней. И о том, что между ними происходит. Главное, чтобы ей было хорошо, потому что, судя по всему, предыдущий сексуальный опыт у нее весьма скорбный.

Ощутив прилив желания, Кейн напрягся, стараясь превозмочь возбуждение и продлить его как можно дольше, до бесконечности...

А рука словно сама по себе двинулась вниз, по нежному животу. Терри чуть вздрогнула, и Кейн, успокоив ее медленными круговыми движениями пальцев, продвинулся дальше. И вот уже его пальцы проникли в шелковистые заросли. Терри жадно ловила ртом воздух.

Кейн застонал. Больше он терпеть не мог. Хотя он далеко не юнец и научился — во всяком случае, теоретически — сдерживать желание, с Терри все навыки полетели к чертям. Он казался себе похотливым подростком со взбесившимися гормонами, а не сорокалетним мужчиной, искушенным в искусстве любви.

— Терри, — жарким шепотом выдохнул он, — я не хотел, чтобы все произошло так быстро, но я...

— А я хочу быстрей! — взмолилась она, впиваясь ему в плечи и привлекая к себе. — Ну пожалуйста, Кейн! — Терри сама себе поражалась. Ее обвиняли в чем угодно, но только не в распущенности. Хотя какая разница, кто взял инициативу в том, что неизбежно должно было произойти? — Кейн, я хочу тебя! — Отдавшись на волю чувств, она вонзила пальцы ему в ягодицы и подалась бедрами вперед, подтверждая слова действием.

Как только он вошел в нее, она почувствовала, как по всему телу разливается божественный горячий нектар. Дыхание ее стало прерывистым, зрачки расширились, отчего глаза стали бездонными, и Кейн, уткнувшись носом в ложбинку у нее на шее, шепнул:

— Замри! Даже не дыши!

— Кейн... — сорвался с ее губ сладкий стон, и она затаила дыхание.

Сдерживаясь из последних сил, он начал двигаться, повинуясь ритму страсти, и, совладав с собой, проговорил:

— Хочу, чтобы ты кончила первой. Но я уже на пределе.