Западноевропейская поэзия XХ века. Антология
вернуться

Коллектив авторов
Шрифт:

ТРИ УЛИЦЫ

Перевод Л. Заболоцкого

Ладзаретто Веккио в Триесте — улица печалей и обид. Все дома в убогом этом месте сходны с богадельнями на вид. Скучно здесь: ни шума, ни веселья, только море плещет вдалеке. Загрустив, как в зеркале, досель я отражаюсь в этом уголке. Магазины, вечно пустоваты, здесь лекарством пахнут и смолой. Продают здесь сети и канаты для судов. Над лавкою одной виден флаг. Он — вывески замена. За окном, куда не бросит взгляд ни один прохожий, неизменно за шитьем работницы сидят. Словно отбывая наказанье, узницы страданий и мытарств, шьют они здесь ради пропитанья расписные флаги государств. Только встанет день на горизонте, сколько в нем я скорби узнаю! Есть в Триесте улица дель Монте с синагогой на одном краю и с высоким монастырским зданьем на другом. Меж ними лишь дома да часовня. Если же мы взглянем, — обернувшись с этого холма, мы увидим черный блеск природы, море с пароходами, и мыс, и навесы рынка, и проходы, и народ, снующий вверх и вниз. Есть в начале этого подъема кладбище старинное, и мне с детских лет то кладбище знакомо. Никого уж в этой стороне больше не хоронят. Катафалки здесь не появляются с тех пор, как себя я помню. Бедный, жалкий уголок у края этих гор! После всех печалей и страданий, и лицом и духом двойники, здесь лежат в покое и молчанье и мои родные старики. Как не чтить за памятники эти улицу дель Монте! Но взгляни, как взывает улица Россетти о любви и счастье в эти дни! Тихая зеленая окраина, превращаясь в город с каждым днем, до сих пор она необычайна в украшенье лиственном своем. До сих пор в ней есть очарованье стародавних загородных вилл… И любой, кто осенью с гулянья на нее случайно заходил в поздний час, когда все окна настежь, а на подоконнике с шитьем непременно девушку застанешь, — помышлял, наверное, о том, что она, избранница, с любовью ждет к себе его лишь одного, обещая счастье и здоровье и ему, и первенцу его.

ПОДРОСТОК С ТАЧКОЙ

Перевод Евг. Солоновича

Найдя в себе любовь минувших дней, умей простить виновницу разрыва и в глубине души самолюбиво обиду не лелей. Все окна в доме настежь распахни — и ты себя почувствуешь иначе, толпу увидев, моцион собачий, игру… А вот, взгляни, подросток в синем с тачкой впереди, дорогу звонким расчищая криком, несется под уклон в восторге диком, — попробуй не сойди с дороги! Расступается народ и непутевого парнишку хает. А тот, чем громче тачка громыхает, тем веселей поет.

ПАОЛИНА

Перевод Л. Заболоцкого

Паолина, друг мой Паолина, ты, как луч внезапный солнца, жизнь мою пронзила. Кто же ты? Едва знакомый, я дрожу от счастья, лишь тебя увижу рядом. Кто же ты? Вчера лишь я спросил: «Скажите ваше имя, синьорина!» Ты задумчиво взглянула, молвив: «Паолина». Паолина, плод земли родимой, бестелесная и вместе — самая земная, ты родилась там, где только и могла родиться, — в этом городе чудесном, где и я родился, над которым, что ни вечер, ходят в небе зори — свет божественный, обманный, испаренье моря. Паолина, друг мой Паолина, что ты носишь в юном сердце, чистая душою? О тебе мое мечтанье так же непорочно, словно легкий след дыханья в зеркале прозрачном. Вся, какая есть, ты — счастье. Словно паутина ореол волос прекрасных. Девушка и ангел, друг мой Паолина!

КОНВОИРУЯ ПЛЕННОГО [157]

Перевод Евг. Солоновича

Все в этот полдень как бы переснято с гравюры старой. Площадь городка кишмя кишит мальчишками — пока по ней веду я пленного солдата. Вот из кафе выходит завсегдатай, вот булочник — на фартуке мука, вот нищий, но опущена рука — его шарманка не для супостата. Прощаясь, пленный отдает мне честь; наверно, не поет он за работой, но в нем от Ганса Сакса что-то есть. Он призван год назад, вооружен — старик сапожник, резервист, пехота, влекомый вихрем лист — другим вдогон.

157

Пленный, сапожник по профессии, был отконвоирован мною в город для покупки инструмента. ( Прим. автора.)

СЛОВА

Перевод Евг. Солоновича

Слова, в которых человеческое сердце когда-то отражалось — обнаженное и удивленное. Найти бы угол на свете мне, оазис благодатный, где я бы мог слезами вас очистить от лжи всеослепляющей. И тут же растаяла бы, словно снег на солнце, печаль, что вечно в памяти жива.

ТРИНАДЦАТЫЙ МАТЧ

Перевод Евг. Солоновича

Разбросанные по трибунам люди не испугались холода. Едва огромным диском за одной из крыш погасло солнце, тень легла на поле, размыла тени, предвещая ночь. Внизу мелькали красные футболки и белые футболки — в странном свете прозрачно-радужном. Холодный ветер мячом распоряжался. Фортуна натягивала на глаза повязку. Приятно, приятно зябнуть с горсткой увлеченных, сплоченных, как жители последние земли — свидетели последних состязаний.

ТРИ ГОРОДА

Перевод Евг. Солоновича

1. МИЛАН
Среди туманов и камней твоих проходит отдых мой. Брожу по Пьяцца — дель-Дуомо. Вместо светил слова, едва стемнеет, зажигаются. Ничто от жизни так не отдыхает, как жизнь.
2. ТУРИН
В любимый круг холмов твоих вернусь, на улицы протяжные, как звуки. И сразу же в молчанье странном стану знакомых сторониться и друзей. И только рядового Саламано найду, что самым был немногословным и верным долгу, твой достойный сын. Стареет он. Но ведь не он один.
3. ФЛОРЕНЦИЯ
Я обожал когда-то этот город, и вот я здесь, чтобы обнять поэта Монтале (благородна грусть его). Как сердце — каждый камень под ногами, как боль моя былая. Сожалений нет. Рождается созвездьем новым новая пора.

РАЗБИТОЕ СТЕКЛО

Перевод Евг. Солоновича

Всё сразу. Непогода, свет погасший и сотрясаемые громом стены — свидетели твоих былых злосчастий, разочарованных надежд и редких просветов. В том, что твой последний час еще не пробил, видишь ты отказ считаться с установленным порядком вещей. И треск разбитого стекла звучит неоспоримым приговором.