Обычно свита такого парня состоит главным образом из подхалимов и ябед. А вокруг Олега Дубровского кружились буржуйские сынки.

Да, тут не было сказано, что происходит с такими гориллами, если вдруг противник оказывается сильнее и бьёт гориллу.

В этих случаях гориллы бегут, как самые жалкие трусы. Но с Олегом Дубровским такое не случалось, может быть, потому, что он был самым сильным не только в классе, но, пожалуй, и во всей школе. И потому ещё, что при белых он чувствовал себя героем.

Что же до случая с учителем, которому Горилла пригрозил, то известно только одно. На второй день прихода интервентов, когда Яша Смирнов пришёл домой с двумя вёдрами воды, у ворот на скамеечке сидел Гавриил Иванович. Он жил в одном доме со Смирновыми и, должно быть, пришёл незадолго до Якова, увидел, что ворота закрыты, и сел ждать. Яша же, подойдя к запертым железным воротам, буркнул только: «Здрасте, Гавриил Иванович», поставил вёдра и ну колотить по железу.

А дальше произошло то, что слышала из своего окна Татьяна Матвеевна. Лязгнул запор, скрипнули ржавые петли, раскрылись ворота. И вот они стали лицом к лицу: на улице Яша с двумя вёдрами воды и Гавриил Иванович, а в полутёмном подъезде четверо вооружённых людей — один с шашкой наголо, а трое со взведёнными курками винтовок и нагана.

Татьяна Матвеевна, услышала громкий приказной голос: «Руки вверх!» — и ответ-вопрос Яши: «И мне?» Но она не могла увидеть, как при этом офицер махнул шашкой мимо своих сапог и мотнул головой. В это время он в упор смотрел на Яшу, и это означало: «Проходи». Яша успел только шагнуть, как за спиной услышал два выстрела и шум упавшего тела. Он обернулся, но теперь шашка была занесена над его головой. Белогвардеец ничего не сказал, но и так всё было ясно: «Проходи, щенок, а то рубану тебя, как капусту».

Яша прошёл вслед за ним во двор, а в подворотню зашёл человек в пенсне на шнурке. У него было худое лицо и маленькая бородка. Человек этот обошёл тело Гавриила Ивановича и медленным шагом направился во двор. Белогвардейцы его не задерживали.

В то время как Татьяна Матвеевна, обнимая и прижимая к себе Яшу, старалась остановить его дрожь, успокоить его, привести в нормальное состояние, человек в пенсне поднялся на площадку третьего этажа. Здесь его встретила соседка Смирновых Анна Михайловна. Без шляпки она казалась совсем другой. Гладко зачёсанные русые волосы с большим пучком на затылке, глаза светлые, лицо ясное, без всякой пудры и помады. Теперь в ней было меньше дамского, и она скорее походила на учительницу или женщину-врача.

Увидев человека в пенсне, она протянула к нему руки и негромко произнесла:

— Алекс, ты жив?

— Мёртвые не поднимаются по лестнице, они витают в облаках. — Алекс чуть мотнул головой, отчего пенсне слетело с носа и повисло на шнурке.

Анна Михайловна хотела обнять Алекса, но он мягко отстранил её руки, сказав:

— Пройдём в комнату.

Они вошли в дверь, которая была как раз напротив квартиры Смирновых.

— Алекс, а почему там, в подворотне, стреляли? — спросила Анна Михайловна мужа. — Я так напугалась! А?

— В наше время нельзя быть пугливой, — уклончиво ответил Алекс.

— Ну, как магазин? — спросила Анна Михайловна.

— В порядке, Аня, в порядке. — Он медленно поглаживал маленькую бородку, а потом так же медленно протирал четырёхугольное пенсне. — Я уйду к себе. Хорошо? Ты не тревожь меня. Ладно?

— Ладно… Но всё-таки почему же стреляли?

Алекс не ответил. То ли он не расслышал, входя уже в комнату и закрывая за собой дверь, то ли не хотел рассказывать жене о том, что произошло в подъезде с Гавриилом Ивановичем.

Вообще говоря, Алекс, а точнее, Александр Александрович Кушкин, был человеком странным. В доме, где жил Яша, он появился в годы революции, когда вообще как-то менялись жильцы, люди как бы перетасовывались — кто оказался на фронте и не вернулся, кто убежал от революции, а кого-то вселили на место сбежавших.

Менялась жизнь по всей стране, менялась она и в доме, где жили Смирновы. Кушкины стали соседями Смирновых, когда отца Яши в семье уже не было. Татьяна Матвеевна вскоре не то чтоб подружилась, но как-то по-соседски сошлась с женой Кушкина, Анной Михайловной. А с самим Кушкиным за год жизни на одной площадке так и не пошла дальше, как говорится, шапочного знакомства: «здравствуйте», «доброе утро» или «добрый вечер», и всё.

Так было за исключением одного только случая. Но об этом рассказ впереди.

Известно было, что Кушкин на пассажирской пристани не то имеет книжную лавочку, не то, как в те времена говорили, торгует от хозяина.

Среди соседей Кушкин слыл чудаком. Он въехал в дом поздней осенью и спустя несколько месяцев пригласил на встречу Нового года довольно много людей. С некоторыми из них он был совсем мало знаком.

По случаю новогоднего праздника белогвардейская власть продлила время хождения по городу до одиннадцати часов вечера. Обычно же комендантский час, как известно, начинался с десяти.