Таких ящиков получилось тринадцать. Бригаденфюрер вновь, лично пересчитав их, остался доволен. Единственное, что его, однако, и несколько обеспокоило и смутило, — сама несчастливая цифра 13, которой исчислялось количество ящиков. Будучи человеком в глубине души суеверным, Шелленберг несколько поколебался, но все-таки, в конце концов, сотворив крестное знамение, дал «добро».

«Слава богу, — думал Шелленберг, — что в деле этом у нас оказалось полное взаимопонимание с фон Брауном…»

Перед тем как встретиться с конструктором, бригаденфюрер собрал всех своих сотрудников, имевших к этому отношение, для специального инструктажа и строго-настрого потребовал, чтобы все возможные недоразумения с инженерами-конструкторами были устранены в момент их возникновения, в самом их зародыше, ибо Гитлер особенно благоволит к этому ученому-выскочке фон Брауну, и несмотря на то, что реализация задания поручена службе СД, все равно из-за малейших эксцессов могут возникнуть крупные неприятности, которые в любом случае будут далеко не на пользу службе безопасности. В первую очередь, естественно, попадет ему — бригаденфюреру Шелленбергу, а он, в свою очередь, постарается, умножив это наказание многократно, переправить его дальше — вниз по служебной лестнице. Только после подписания и формальной передачи протокола в СД всесильный глава внешнеполитической разведки фашистского рейха почувствовал наконец облегчение.

В данном случае при взаимодействии СД с гражданскими службами Шелленберг волновался отнюдь не напрасно: многие люди из СД, зная свое привилегированное положение в рейхе, вели себя не всегда, скажем так, корректно, зачастую высокомерно и оскорбительно к окружающим, и это сходило им с рук.

Однако на сей раз все могло быть иначе, и по вполне понятным причинам: пострадавшими, к тому же здорово, могли оказаться они сами, потому что защиты перед самим фюрером у них не было. Думая о характере сделанных им внушений, Шелленберг все более и более убеждался, что они были и своевременны и правильны.

Прошло еще несколько мартовских дней. Для определения маршрута и способа доставки секретных материалов Вальтер Шелленберг, заручившись поддержкой рейхсфюрера СС Гиммлера, собрал всестороннее секретное заседание верхушки VI отдела РСХА. Оно ему было нужно хотя бы потому, что целые войсковые соединения СС, а часто и отдельные спецподразделения, подчинялись прямо и даже в отдельных случаях непосредственно Гиммлеру.

Шелленбергу же надо было заполучить в распоряжение отдела внешнеполитической разведки рейха какую-то часть линейной охраны СС, чтобы, во-первых, частично снять с себя заботы за возможные в пути опасности, связанные с охраной документов чрезвычайной секретности, и, во-вторых, в любом сложном варианте разделить ответственность за возможные негативные последствия с самим Генрихом Гиммлером, что явилось бы для него, Шелленберга, своеобразным буфером в случае, если операция провалится. Наконец решили: бумаги, которые безостановочно пойдут в Кадис, будут загружены в обычный почтовый вагон, где вместе с почтовыми служащими расположится отделение войск СС во главе с штурмбаннфюрером Готфридом Грубером. Одеть всех сопровождающих решили обязательно в униформу почтового ведомства. Личное оружие эсэсовцев должно было быть разложено под стеллажами и полками, но так, чтобы оно всегда находилось в положении, когда из него немедля можно будет открыть огонь.

В довершение всего Шелленберг дал строжайшие указания Готфриду Груберу, чтобы личный состав подведомственного ему подразделения войск СС без крайней надобности даже не выходил из вагона, не выглядывал в окна на промежуточных станциях при обмене почтовыми отправлениями, не вмешивался бы в действия штатных служащих. По возможности незаметным должен быть и сам командир группы.

Их дело — охрана тринадцати ящиков совершенно секретных бумаг особо государственной важности и доставка по назначению в заключительный пункт, который он, Шелленберг, вынужден будет назвать значительно позже. Правда, и здесь, при строго конфиденциальном разговоре, не обошлось без деталей, которые слегка испортили Шелленбергу настроение.

Произошел такой разговор.

— А если кому-нибудь приспичит в туалет? — спросил Грубер.

— Туалет находится непосредственно в почтовом вагоне, — ответил Шелленберг.

— А как же быть с горячей пищей? — вновь спросил Грубер. — Мне-то, господин бригаденфюрер, наверное, все-таки можно будет хоть иногда отлучаться… проветриться или там чашечку кофе выпить?

Шелленберг, зная, что Грубер находится у своего начальства на весьма хорошем счету, услышав последний вопрос, взорвался.

— Штурмбаннфюрер Грубер! — воскликнул Шелленберг. — Избавьте меня от ваших дурацких вопросов!.. А что, если вас отправят к папаше Мюллеру на Принц-Альбрехтштрассе, вы и там станете задавать ему эти вопросы?.. Кстати, там имеются и туалет, и горячая пища, и прогулка по разу в сутки!..

Лицо старого эсэсовца вмиг побагровело.

— Никаких вопросов, господин бригаденфюрер, больше нет! — рявкнул он и выбросил руку вперед. — Хайль Гитлер!

— Так-то оно, пожалуй, лучше, — смягчился Шелленберг и в знак примирения с бравым воякой слегка похлопал его по плечу.

«Майн гот! — вдруг неизвестно отчего вновь впал в былое раздражение Шелленберг. — Делают вид, что хотят одарить союзников технической новинкой, а что на самом деле? Рухлядь и макулатура!.. А сколько еще с ней предстоит всем нам хлопот!..»

Беда, как говорится, не приходит одна. Еще не успела подзабыться стычка с этим болваном Грубером, а уже вдруг откуда ни возьмись помощник военно-морского атташе стал требовать, чтобы в команду сопровождения включили тайно прибывших из Японии представителей машиностроительной фирмы «Мицубиси дзюкогё»!

Помощник военно-морского атташе заверял, что японцы будут вести себя в дороге предельно скромно и не доставят союзникам никаких хлопот. Шелленбергу стоило невероятного труда убедить Сатору Фукуду, что выдуманная им затея со стороны смотрится как рядовая авантюра, И чтобы, упаси бог, не обидеть японского представителя грубым отказом, он постарался обойтись с ним вежливее, чем с дамой.

— Фукуда-сан, — сказал улыбаясь Шелленберг. — Представьте себе, что в японском почтовом вагоне из окна случайно выглянет фигура с европейским обличьем. Этим тотчас заинтересуется любой полицейский. Нечто подобное может произойти и в нашем случае. И тогда нам не сносить головы…