Шрифт:
— Vous devez vous ennuyer ici, mademoiselle [28] , — говорит Иван Павлыч, играя шляпой и вытянув ноги.
— Mais non! [29] — отвечает Агриппина чуть слышно.
— R'epondez-donc, ma ch`ere! [30] — вступается Марья Ивановна. — Она, мсьё Вологжанин, у меня такая робкая… я истинно счастливая мать, мсьё Вологжанин!
У Марьи Ивановны показываются в глазах слезы, а нос наливается кровью; Иван Павлыч не знает, что сказать, потому что подобной сцены он не предвидел.
28
Вы, конечно, скучаете здесь, мадемуазель.
29
Нет!
30
Отвечай же, моя милая!
— Mais… comment donc, — бормочет он неявственно.
— А вы будете, мсьё, с нами в куколки играть? — спрашивает Клеопатра.
— Ах, ma ch`ere! — восклицает Марья Ивановна и смеется тем попечительным материнским смехом, от которого пробегает мороз по коже у холостых людей, — вы ее извините, мсьё, она у меня институтка!
Следует несколько минут молчания.
— Mais j’espere que vous vous promenez, mademoiselle? [31] — обращается наконец Иван Павлыч к Агриппине.
31
Надеюсь, вы совершаете прогулки, мадемуазель?
— Mais oui! [32] — отвечает Агриппина.
— У нас есть восхитительные виды! — говорит Марья Ивановна, — настоящая Саксония!
— J’imagine comme cela doit ^etre ravissant! [33]
— Необыкновенно! мы часто ездим кататься — j’esp`ere que vous serez des n^otres? [34]
— Здешние кавалеры такие все противные! — снова пищит Клеопатра.
— Ах, ma ch`ere, можно ли так говорить! она у меня такая наивная!
32
Да!
33
Воображаю, как это прелестно!
34
надеюсь, вы составите нам компанию?
— Вы к нам приезжайте! нам без вас будет скучно! — продолжает Клеопатра.
— Ах, Клеопатренька! можно ли быть такой откровенной! — строго замечает Марья Ивановна.
Но Иван Павлыч очень доволен; он даже потихоньку хихикает при каждой новой выходке Клеопатры. Марья Ивановна замечает это и хочет сразу завладеть женихом.
— Vous n’avez pas l’id'ee comme les messieurs d’ici sont mal 'elev'es [35] , — говорит она, обращаясь к Вологжанину.
35
Вы не можете себе представить, как дурно воспитаны здешние мужчины.
— Vraiment? [36]
— О, ужасно!
— Представьте себе, мсьё Разбитной свищет, когда танцует! — восклицает Agla'e.
— Dites moi, je vous prie! [37]
— А мсьё Семионович танцует-танцует — и вдруг посреди зала бросит даму и так-таки прямо ей и говорит: надоела!
— Mais… c’est incroyable! [38]
— Et pourtant c’est vrai! [39] — задумчиво и серьезно отвечает Марья Ивановна, — pauvres enfants! [40]
36
В самом деле?
37
Скажите пожалуйста!
38
Но… это невероятно!
39
И тем не менее это так!
40
бедные дети!
— J’esp`ere, madame, — говорит Иван Павлыч, раскланиваясь и помахивая шляпой, — j’esp`ere que vous voudrez bien m’accorder votre bienveillance… [41]
— Очень рада… у нас понедельники… on danse chez nous!.. [42] а впрочем, мы почти всякий вечер дома.
— Приезжайте к нам! нам без вас будет скучно! — пристает Клеопатра.
Второй визит кончился.
— К Порфирьевым! — кричит Вологжанин, усаживаясь на дрожки.
41
Надеюсь, сударыня, что вы не откажете мне в вашей благосклонности.
42
у нас танцуют!
«А Клеопатра милая! — думает он дорогой, — и если старуха не поскупится, можно будет у этой пристани и якорь кинуть! Да и мать, кажется, тово… препопечительная… славное будет житье! будут тебя тут и кормить, и чесать, и умывать — просто как сыр в масле!»
— Ах, мамаша, какой он душка! — сочувственно восклицает Клеопатра, немедленно по удалении Ивана Павлыча.
Порфирий Петрович был дома, когда приехал к нему Во-логжании. Он в это время заперся в своем кабинете и считал деньги, что с малолетства составляло его любимое развлечение. Однако ж стук подъехавшего экипажа вывел его из временного оцепенения. Порфирий Петрович поспешил спрятать деньги, причем покраснел как рак, два раза крякнул и собственноручно отворил Ивану Павлычу дверь.
— Имею честь рекомендоваться — Вологжанин! — сказал Иван Павлыч, расшаркиваясь еще в передней.
— Слышал-с, слышал-с! очень рад! — проговорил Порфирий Петрович, приятно улыбаясь, — на службу к нам?
— Да-с; то есть, желал бы…
— Что ж, очень приятно! милости просим в гостиную.
В гостиную ход был через зал, а в зале репетировала на фортепьянах урок Феоктиста Порфирьевна, девица лет восьм-надцати, старшая дочь хозяина, и вместе с тем весьма интересная толстушечка. У Ивана Павлыча, как у человека с побуждениями в высшей степени матримониальными, подкосились ноги от одного лишь взгляда на существо различного с ним пола.