— Стоит только взглянуть на вас, чтобы… — начал Митенька и не кончил.

— А?! — не то насмешливо, не то сочувственно произнесла Татьяна Михайловна.

За столом разместились попарно, то есть мужчины вперемежку с дамами. Излишек мужчин (преимущественно старцы, уже совсем непотребные) сгруппировался на другом конце стола, поближе к хозяину.

— Ну-с, «чтобы»?.. — начала опять Татьяна Михайловна, очевидно, кокетничая. Она кушала при этом суп с такою грацией, как будто играла ложкой.

— Чтобы убедиться, что вы — единственная женщина, которая может привлечь…

— Публику?

— Вы жестоки, Татьяна Михайловна.

— Вашество! рекомендую вам пирожки! у меня для них особенный повар есть! в Новотроицком учился!* — приглашал с другого конца хозяин дома.

— Ем-с, Платон Иваныч; пирожки действительно бесподобны.

— Шесть лет в ученье был, — продолжал хозяин, но Митенька уже не слушал его. Он делал всевозможные усилия, чтоб соблюсти приличие и заговорить с своею соседкой по левую сторону, но разговор решительно не вязался, хотя и эта соседка была тоже очень и очень увлекательная блондинка. Он спрашивал ее, часто ли она гуляет, ездит ли по зимам в Москву, но далее этого, так сказать, полицейского допроса идти не мог. И мысли, и взоры его невольно обращались к хорошенькой предводительше.

— Кушайте же пирожки; их шесть лет учились готовить, — насмешливо говорила между тем хозяйка.

Митенька ободрился.

— Так вы согласны будете взять на себя труд устроить spectacle de société? — спросил он.

— Да, если вы будете внимательны к нашим дамам… Mesdames! Дмитрий Павлыч просит, чтоб вы приняли участие в предполагаемом им спектакле! Но вы и сами непременно должны принять в нем участие, — продолжала она, обращаясь к Митеньке, — вы должны быть нашим premier amoureux… [31]

— Да, да! непременно! непременно! — вторили дамы.

— Увы! для меня это недоступно! Печальная необходимость… мой пост… Но я могу, если угодно, быть вашим режиссером, mesdames, и тогда — прошу меня слушаться! потому что ведь я очень строг.

— Будто бы строги? — мимоходом заметила предводительша, взглядывая на него исподлобья.

— Увы!.. боюсь, что нет!

— Это вы, вашество, их спектакль устроить приглашаете? — вступился опять хозяин, — напрасно стараетесь! Эта штука у нас пробована и перепробована!

— Mon mari va dire quelque bêtise [32] , — шепнула предводительша про себя, но так, что Митенька слышал.

— А что же? — спросил он предводителя.

— Да наши барыни, как соберутся, так и передерутся! — ответил хозяин, отнюдь не церемонясь.

— Fi, mon ami [33] , какие ты вещи говоришь! — обиделась супруга его.

— Ну, уж извини меня, Татьяна Михайловна! а что правда, то правда!

— Какие же пиесы мы будем играть? — молвила блондинка, сидевшая по левую сторону.

— Позвольте… я знаю, например, водевиль… он называется «Аз и Ферт» * …le titre est bizarre, mesdames [34] , но пиеска, право, очень-очень миленькая! Есть в ней этакое brio [35] …

— Я однажды в Москве у князя Сергия Борисыча «Полковника старых времен» играла, — пискнула было вице-губернаторша, но на нее никто не обратил внимания.

— Есть еще, вашество, пиеска: «Несчастия красавца», — откликнулся хозяин, может быть, с намерением, а может быть, и без намерения, но Митенька почувствовал, что его в это время словно ударило чем в спину.

— Да, и такая пиеса есть, — сказал он, — но, признаюсь, я более люблю живые картины. Je suis pour les tableaux vivants, moi! [36]

На минуту все смолкли; слышен был только стук ножей и вилок.

— Дурак родился! — сказал хозяин. Все засмеялись.

— Но, Платон Иваныч, позвольте вам заметить, что если всегда в подобные минуты должен непременно родиться дурак, то таким образом их должно бы быть уж чересчур много на свете! — заметил Митенька.

— А вашество разве думали, что их мало?

Митеньке сделалось положительно неловко, потому что хозяин, очевидно, начинал придираться.

— Mon mari est jaloux! [37] — шепнула опять-таки про себя предводительша, очень мило обгладывая крылышко цыпленка.

Начали подавать шампанское. Начались поздравления и пожелания. Предводительша мило чокнулась и сказала:

— Je désire que vous nous restiez le plus longtemps possible! [38]

— A еще что? — процедил сквозь зубы Митенька.