До Араона наконец-то дошло, что за игру затеял отец Бильо. Кто его знает, почему, но ему нужно показать королю, что оба принца очень усердны и хорошо знают законы. Поэтому он готов и отступить от обычной манеры ведения урока, и спрашивать у братца ровно то, что тот уже рассказал наизусть незадолго до прихода отца.

— Не надо, — махнул рукой отец. — Избавьте, я верю вам на слово.

— Польщен доверием Вашего Величества, — еще раз склонил голову отец Бильо.

— Кто из принцев лучше успевает?

— Его высочество Араон.

Это было полной и законченной неправдой. Элграсу, хоть он плевался и ругался, удавалось заучивать наизусть длинные главы из житий, толкования Законов и все прочее, что нужно было знать. Араон же каждый раз запинался, путал имена и даты, события и места сотворения очередных чудес. Священникам врать было не положено, но как иначе понимать слова отца Бильо?

Отец польщенно улыбнулся, так, словно похвалили его. Он махнул рукой, подзывая сына к себе. Араон подошел, прикоснулся губами к перстню на протянутой руке, встал, разглядывая свои туфли. Наследник был королю по плечо и больше вырасти уже не надеялся, младший брат в свои тринадцать — и тот обогнал Араона; да еще и был на одно лицо с отцом, о чем твердили всякие клуши: гувернантки, портнихи, служанки… Брат быстрее соображал, реже болел, лучше ездил верхом, был метким стрелком, а про старшего принца шутили, что при виде него любая мишень начинает уворачиваться от страха. Брату доставалось больше наказаний, но и больше похвал.

Несправедливая похвала отца Бильо была обиднее, чем отсутствие таковой или правда. В самом деле: он давно не маленький мальчик, про которого сочиняют лестные небылицы, чтобы потом дитятя стремилась оправдать ожидания учителей. Но и спорить со священником было нельзя: отец не понял бы, и вышло б только хуже. Достанется и ему, и брату, и учителю — всем…

— Его преподобие ко мне излишне благосклонен. Мне кажется, Элграс успевает лучше меня.

Отец Бильо в ответ на вопросительный взгляд короля только слегка улыбнулся:

— Его высочество — не только усердный, но и скромный юноша.

Король его не слушал. Он положил руку сыну на плечо, но ничего приятного в прикосновении не было. Тяжелая длань давила на плечо, словно пригибая к земле. Араон вздохнул про себя и поднял голову, стараясь не смотреть отцу в глаза. Прямого взгляда он никогда не выдерживал — хотелось, словно в детстве, убежать, спрятаться за занавеской или под кроватью.

— Вы хотели меня порадовать, сообщая, что младший брат вас превосходит?

— Нет, Ваше Величество.

— То есть, хотели огорчить?

Именно за подобные парадоксы Араон и ненавидел разговоры с отцом. Он моментально терялся с ответом, а каждая фраза затягивала все глубже в омут ошибок, вызывая новые и новые гневные вопросы отца. Потом король и вовсе начинал кричать, уже ничего не слушая. Хорошо еще братец молчал и не собирался встревать. Отец Бильо, отвернувшись, смотрел в окно. Тучи разошлись, небо сияло, словно в середине лета. На раскачивающейся ветке устроилась толстая нахохленная ворона. Она мрачно поглядывала в небо, опасаясь охранявших окрестности дворца соколов, потом насмешливо каркнула и сунула клюв под крыло.

С избытком ворон в Собре боролись давно и безуспешно. Сшибали гнезда, выпускали соколов, кошек, запрещали горожанам устраивать на задних дворах мусорные кучи, но воронье было непобедимым. Карканье нарушало тишину в дворцовом саду, в беседках, оранжереях…

"Когда Нечестивый смеется, вороны подпевают", — говорили омнианцы. Ворона — птица нечистая, ибо питается падалью и мертвецами. Нечистая, но умная, хитрая и насмешливая. Араон чувствовал на себе птичий взгляд и не знал, что ответить на отцовский вопрос. Лучше всего было молчать. Глядеть на ворону, как отец Бильо.

Не дождавшись ответа, отец проворчал: "Недотепа…", — и вышел из комнаты вон; Араон облегченно вздохнул.

— На сегодня урок окончен, — священник принялся собирать со стола свитки. — В следующую седмицу мы будем читать житие Святой Эро Алларской. Выучите наизусть две первые главы. Вы же, Араон, выучите еще и притчу о скромном подмастерье.

— Мы ее уже учили, — встрял братец. — Весной!

Араон молча кивнул. Притчу о подмастерье, который был так скромен, что все время говорил, что не готов стать мастером, и в конце концов его место занял нерадивый ученик, который погубил всю мастерскую, он помнил. Не наизусть, но достаточно хорошо.

— Ваш брат ее плохо выучил, — бесстрастно сказал отец Бильо. — Или не понял смысла. Доброго вам дня, господа. Да благословят вас Сотворившие!

Как рассказал Саннио слуга, площадь, на которой стоял особняк герцога, называлась Фонтанной, но фонтанов на ней не было уже лет пятьдесят, последний снесли в царствование Лаэрта I. Дом был отделен от площади высокой стеной. Край, утыканный острыми зубцами, доходил до окон второго этажа. На первом этаже располагались комнаты прислуги и кухня, на втором — библиотека, оружейная, гостиная и несколько гостевых спален. Покои герцога находились на третьем этаже. Такое расположение ничем не отличалось от обычного для Собраны устройства домов благородных господ, о котором до этого дня Саннио знал лишь по книгам и рассказам наставников.