— А что вы называете "блестящими приемами"? — смеясь, спросил полковник. — Я обедал у брата в прошлую среду. Там, конечно, все очень пышно. Сам генерал-губернатор не мог бы устроить более роскошного раута. Однако, знаете ли, я остался почти голодным. Я не ем закусок, а добрый английский ростбиф только поставили на стол и тут же убрали — как на пиру в честь назначения Санчо Пансы губернатором Баратарии. За стол мы уселись только в девять часов вечера, а я люблю после обеда посидеть за стаканчиком кларета и поболтать в свое удовольствие. Ну да что там!.. — Славный джентльмен, без сомнения, спохватился, что злословит о родне, и уже в этом раскаивался. — Надеюсь, за нашим столом будет все по-иному! Уж об этом позаботится Джек Бинни — он, можно сказать, начинен шутками и анекдотами. Еще будет кое-кто из военных, сэр Томас де Бутс — неплохой собеседник за стаканом вина, однокашник мистера Пенденниса мистер Уорингтон и мой племянник Барнс Ньюком. На первый взгляд он суховат, но если сойтись с ним покороче, то и в нем, я уверен, обнаружатся добрые качества. Они ведь почти у каждого есть, — закончил этот добросердечный философ. — А ты, Клайв, смотри у меня, не налегай на шампанское!

— Дамское вино! — объявил Клайв. — Я пью кларет.

— Каково, Пенденнис! Порассудить, так Ф. Б. попал в неплохую компанию, — заметил Бейхем.

Мистер Пенденнис, узнав, что ожидается большое общество, собрался было пойти домой — переодеться.

— Хм! Не вижу в этом нужды, — возразил Бейхем. — Разве здравомыслящий человек смотрит на одежду собеседника? Он заметит вот это, — он постучал себя по высокому лбу, — и оценит вот это, — и он приложил руку к левой стороне груди, где, по его убеждению, билось благородное сердце.

— К чему эти разговоры насчет переодевания, — вмешался хозяин. — Обедайте преспокойно в сюртуке, дружище, коли фрак ваш дома, в деревне.

— Он сейчас находится у дядюшки, — отвечал мистер Бейхем с большой важностью, — и я позволю себе так же чистосердечно воспользоваться вашим гостеприимством, как вы его предлагаете, полковник Ньюком.

Незадолго до назначенного часа появился и почтенный мистер Бинни — в коротких панталонах в обтяжку, белых шелковых чулках и бальных туфлях; его лысая голова блестела, как бильярдный шар, а приветливое, румяное лицо так и сияло добродушием. Он расположен был веселиться.

— Ну, друзья, — сказал он, — нынче мы попируем! Покутим, как следует — мы ведь не кутили с прощального обеда в Плимуте.

— Да, славно мы тогда покутили, Джеймс! — воскликнул полковник.

— Еще бы. А какую песню спел тогда Том Норрис!

— Вы тоже отлично поете своего "Джока из Хейзлдина", Джек.

— А уж вы, как начнете петь "Тома Баулинга" — всех за пояс заткнете! — с воодушевлением вскричал сотоварищ нашего полковника.

Мистер Пенденнис только глаза раскрыл от изумления, решив, что они сейчас устроят празднество на тот же лад, что в Плимуте, однако благоразумно промолчал. А тем временем начали подъезжать экипажи, и гости полковника Ньюкома один за другим входили в гостиницу.

Раньше других явились старший помощник капитана и судовой врач с парохода, на котором оба джентльмена вернулись на родину. Старший помощник был шотландец, доктор тоже шотландец; так что из присутствующих членов Восточного клуба трое оказались шотландцами.

Англичане, за единственным исключением, заставили себя ждать, и мы некоторое время стояли у окон, нетерпеливо поглядывая на улицу. Старший помощник вынул из кармана перочинный ножик и стал подрезать когти; доктор и мистер Бинни обсуждали успехи медицины: прежде чем попасть на гражданскую службу в Индию, Бинни работал в эдинбургских больницах. Трем джентльменам с Гановер-сквер и нашему полковнику было что рассказать друг другу про Тома Смита из кавалерийского полка и Гарри Холла из саперной роты; про то, что Тофэм вздумал жениться на вдове бедного Боба Уолдиса, про то, сколько тысяч рупий привез домой Барбер и прочее в этом роде. Высокий седой англичанин, тоже служивший королю на Востоке, присоединился было к их разговору, однако скоро отошел и завел беседу с Клайвом.

— Я знал вашего батюшку в Индии, — сказал мальчику этот джентльмен, — он самый уважаемый и доблестный из тамошних офицеров. А у меня тоже есть мальчик — мой пасынок. Он недавно пошел в армию: он старше вас, родился в конце восемьсот пятнадцатого, как и один его и мой друг, учившийся в вашей школе — сэр Родон Кроули.

— Как же, помню, он был на пансионе, — отвечал Клайв, — а потом унаследовал титул своего дядюшки — сэра Питта, четвертого баронета. Его мать — она сочиняет гимны и ходит в часовню мистера Ханимена — каким-то образом оказалась леди Кроули. Его отец, полковник Родон Кроули, умер на острове Ковентри в августе тысяча восемьсот двадцать… года, а дядя, сэр Питт, и месяцем не пережил брата. Помню, мы в школе много толковали об этом — я был тогда маленький, а старшие держали пари: станет младший Кроули баронетом или нет.

— Когда мы ходили в Ригу, полковник, — рассказывал старший помощник, — они, помню, завсегда подносили нам стаканчик до обеда. И раз приятели ваши позадержали нас с обедом, так я, пожалуй, поступлю как в Риге — на вахте-то мне нынче не стоять. Джеймс, миляга, поднеси мне стаканчик коньячку! Пробовали вы коньячный коктейль, полковник? Когда мы ходили в Нью-Йорк, мы завсегда малость пропускали до еды и… А, благодарствую, Джеймс!.. — И он опрокинул стаканчик коньяку.

Тут слуга возгласил: "Сэр Томас де Бутс!", и, по обыкновению, свирепо оглядывая собравшихся, вошел сей генерал при всех регалиях, багровый в лице, перетянутый в талии и неотразимый в своем белоснежном галстуке и огромном жилете.

— Звезды и подвязки, черт подери! — воскликнул мистер Фредерик Бейхем, — Послушайте, Пенденнис, уж не должен ли сюда пожаловать сам герцог Веллингтон? Знай я наперед, ни за что не пришел бы в блюхеровских башмаках. Даже Хоби, мой сапожник, никогда бы, черт возьми, не допустил, чтобы бедный Ф. Б. явился на встречу с его светлостью в такой обуви. Слава богу, хоть белье-то в порядке!.. — И Ф. Б. возблагодарил за это всевышнего. В самом деле, только очень уж любопытный глаз мог бы обнаружить, что на его благопристойном белье вместо метки "Ф. Б." стояло "Ч. X." — Чарльз Ханимен.