Вдоль стен подземного коридора, провожая нас глазами, в полном молчании стоят испытатели-стартовики. Они здесь на время пуска, но готовы вернуться на старт, если вдруг потребуется. Справа и слева всевозможные пультовые, агрегатные, щитовые и другие технические и служебные помещения.

Под ногами гремят листы металлического настила, перекрывающего проходные кабельные каналы. Вот и главная пультовая! На пороге, как верный страж порядка, нас перехватывает бортжурналист, (так мы называем испытателя, отвечающего за ведение бортового журнала испытаний ракеты-носителя), предлагая «закрыть» журнал, поставив свои подписи. Мы с Воскресенским подписываем заключение о положительных результатах подготовки и готовности ракеты к пуску, Сергей Павлович Королев — разрешение на пуск.

Входим в пультовую. Здесь тесновато.

— Ракета-носитель и корабль «Восток» с космонавтом Гагариным на борту к пуску готовы! Замечаний нет! Разрешите объявить пятиминутную готовность! — доложил руководитель операторов. Он обращается ко мне, как к руководителю стартовой службы Байконура и «пускающему», на которого возложена эта миссия Государственной комиссией.

Справа от входа возвышался невысокий, с полметра, помост с двумя перископами. Мое место у первого перископа, за вторым, дальним, располагается Воскресенский. Пуск возложен на нас двоих, и он, так же как и я, должен наблюдать за ракетой, но «стреляющий»— я, и только мои команды выполняют операторы.

Пуск — дело скоротечное, и ответственность полностью должна лежать на одном человеке — «стреляющем». Воскресенский — мой дублер. Он, конечно, может вмешаться в действия «стреляющего», если они будут ошибочными, но за все время нашей совместной работы такого не случалось. Взаимопонимание у нас полное.

Сергей Павлович Королев занял место у небольшого столика неподалеку от нас, покрытого зеленым сукном. На нем только радиопереговорное устройство для связи с космонавтом да один-единственный телефон с красной трубкой для выдачи команды-пароля операторам постов «Д». Иными словами, эта линия служит для выдачи команды на аварийное катапультирование космонавта.

— Связь проверена? — обращается к связисту Главный и, несмотря на его утвердительный ответ, поднимает красную трубку телефона:

— Пост «Д»? Говорит Королев… К работе готовы? Постов «Д» два. Они размещаются в разных зданиях пристартового измерительного пункта. В случае аварии с ракетой при запуске или в полете на приземном участке, по нашему обоюдному с Воскресенским докладу, Королев даст в телефон пароль-команду, и при одновременном нажатии обоими операторами постов «Д» кнопок на пультах сформируется радиокоманда на срабатывание системы аварийного спасения космонавта. Проверив эту «линию жизни», Королев взял у генерала Каманина микрофон радиопередающего устройства.

— «Кедр», я — двадцатый! — вызвал он Гагарина. — У нас все нормально. До начала наших операций — до минутной готовности — еще пара минут. Как слышите меня? — спокойным, деловым тоном обратился он к космонавту.

А в ответ в нашу пультовую из динамика рвался голос Гагарина:

— «Заря», я — «Кедр»! Слышу вас хорошо. Самочувствие хорошее, настроение бодрое, к старту готов!

Сергей Павлович передал микрофон Николаю Петровичу Каманину, улыбнулся и слегка покачал головой:

— Молодец!..

К такой оценке, пожалуй, добавить было нечего. Одним этим словом было сказано все. Не приходилось сомневаться, что Главный конструктор был по-настоящему доволен сделанным выбором первого космонавта и откровенно радовался, что не ошибся.

А я между тем осматривал и готовил свое «хозяйство»: тщательно протер окуляр, подобрал светофильтр и установил увеличение перископа. Испытанным методом — щелчком по командному микрофону — проверил исправность громкой связи. Словом, все привел в полную готовность.

Ракета отлично смотрелась в перископ. Солнышко уже миновало створ и не мешало следить за отбросом пневмо- и гидрокоммуникаций, отрывных штекеров от ракеты, а также за отходом верхней и заправочной кабель-мачт.

На тумбочке между перископами громко тикал тщательно выверенный морской хронометр. Рядом лежала карточка «стреляющего» с указанием расчетного времени на выдачу команд. Здесь своя строгость: как само время, так и паузы между командами определяют правильный и последовательный режим включения и работы систем и агрегатов ракеты, а также их взаимодействие с наземными системами и пусковым оборудованием.

Задача «стреляющего» в том и состоит, чтобы обеспечивать ритм запуска при нормальной работе всех ее стартовых систем или суметь мгновенно заметить и понять появление каких-либо отказов и отклонений в их функционировании. И в считанные секунды выдать для исполнения такие команды, которые обеспечат успешный запуск ракеты.

Воскресенский безотрывно наблюдал в перископ за ракетой, лишь изредка бросая взгляд в мою сторону. Было заметно, что томится ожиданием. Будучи внешне несколько рыхловатым и флегматичным, он на самом деле обладал какой-то взрывной силой. Стоило ему взяться за рукоятки перископа, как он весь преображался. Воскресенский глубоко знал «секреты» ракетной техники, обладал огромным опытом и исключительной интуицией. Леонид Александрович был испытателем «божьей милостью» и у самого Королева пользовался непререкаемым авторитетом. Я у него тоже многому научился.