Она зарыдала в голос, размазывая по щекам тушь, и трясущейся рукой налила себе еще одну порцию коньяку. Юрий понял, что еще немного, и он от нее вообще ничего не добьется – девчонка просто упадет под стол и забудется блаженным пьяным сном.

– Э, – сказал он голосом доброго папочки, подходя к стойке и отбирая у секретарши бутылку, – так дело не пойдет! Кто вас обидел?

– Да никто меня не обижал! – сквозь слезы огрызнулась секретарша, хлопнула рюмку коньяку и потянулась за бутылкой. – Отдайте, что еще за новости?!

– Не отдам, – сказал Юрий. – Пить в одиночку некрасиво, особенно на работе. Я не напрашиваюсь, но все-таки...

– Да пейте сколько влезет! – рыдая, разрешила секретарша. – Что мне, жалко, что ли? Все равно добро пропадает, кому он теперь нужен, этот коньяк?

– Из горлышка как-то... неудобно, – нахально заявил Юрий. Нужно было как-то привести девчонку в чувство, заставить ее заняться знакомым, привычным делом.

Трюк сработал. Секретарша встала, подошла, заметно покачиваясь, к стенному шкафу, открыла его, порылась там, все время что-то роняя, и, наконец, поставила перед Юрием еще одну пузатую рюмку.

– Странно, – сказал Юрий, разливая коньяк – себе побольше, а секретарше – поменьше. – Очень странно получается. Сидит красивая девушка, которую никто не обижал, плачет в три ручья и в одиночку хлещет коньяк...

– Скажете тоже – красивая, – прохлюпала секретарша. – Мной сейчас, наверное, только ворон пугать...

– Настоящую красоту слезами не испортишь, – назидательно произнес Юрий. – И все-таки странно... Ну, за прекрасное настроение!

Они чокнулись и выпили за прекрасное настроение.

– Так страшно же, – с шумом втягивая носом воздух, сказала секретарша. – Знаете, как страшно? – Она выдвинула ящик стола, достала оттуда недоеденную шоколадку в мятой фольге и положила на стойку. – Будете?

– Из ваших рук – все что угодно, – галантно сказал Юрий и отломил кусочек шоколада, который не переваривал лет с пятнадцати. – Ну, так что тут у вас стряслось?

– А вы кто? – всхлипывая, сотрясаясь всем телом и жуя шоколад, спросила секретарша.

– Я-то? Я знакомый вашего начальника. Мы с ним вместе в парке зарядку делаем. Знаете, в здоровом теле – здоровый дух, и все такое...

Заострять внимание на том, что не знает даже имени своего «знакомого», Юрий не стал. Впрочем, секретарше было не до этого. Она перестала всхлипывать и подняла на Юрия полные слез удивленные глаза.

– Иван Захарович? Зарядку? В парке?

– А что вас удивляет? Рядом с вами кто угодно захочет выглядеть как Аполлон!

Секретарша всхлипнула в последний раз, достала откуда-то носовой платок, зеркальце и принялась деловито приводить в порядок лицо. Очевидно, комплименты Филатова сделали свое дело; впрочем, гордиться своим актерским мастерством Юрию не приходилось, поскольку комплименты были искренними и заслуженными.

– Так где Иван Захарович? – спросил он. – Что тут у вас произошло? Почему вы вся в слезах?

– Ой, лучше не спрашивайте. – Девушка прерывисто вздохнула, всхлипнула. Юрий испугался, что она опять начнет плакать, но этого, к счастью, не случилось: помедлив, секретарша снова начала деловито удалять с лица следы размазавшейся туши. – Да отвернитесь, что вы на меня так смотрите, неудобно же! Видите, я вся потекла... Увезли его.

– Кто, милиция?

– Да какая милиция! Бандиты!

– Так уж и бандиты...

– Что я, бандитов не видела? Сначала в кабинете разговаривали – вдвоем, Иван Захарович и этот... Кричали страшно, а я ничего сделать не могла, он здесь, в приемной, двух своих амбалов оставил. Они мне тут таких гадостей наговорили – думали, наверное, что развлекают, культурную беседу ведут... Сволочи. Что вы стали, наливайте!

Юрий капнул на донышко ее рюмки немного коньяку, налил себе и сказал:

– Ну-ну?

– Что «ну-ну»? – Секретарша выпила коньяк, закусила шоколадкой. – Минут пять орали – про деньги, про какие-то клипы, про мегатонну какую-то... Потом вышли из кабинета и ушли. Эти двое со мной остались, а их главный Ивана Захаровича куда-то повел. Руку под пиджак спрятал – думал, непонятно, что у него там пистолет... А еще через четверть часа у одного из этих, что тут торчали, зазвонил мобильный. Он взял, послушал, сказал: «Да, Сергеич», и они ушли. А уже с порога он мне и говорит: дескать, сиди тихо и никому ни слова, а то уши отрежу. Сукой обозвал... – Ее глаза вдруг округлились и опять наполнились слезами. – Ой, что же я?.. Они же меня теперь из-под земли...

– Не бойтесь, – сказал Юрий, – это он просто грозился. И что же, вы так никуда и не позвонили, никому ничего не сказали?

– Да они только что уехали, перед самым вашим приходом! Я сразу охраннику позвонила, говорю: Ивана Захаровича бандиты какие-то забрали, задержи их, а я в милицию позвоню... А он мне: сиди, дура, и не рыпайся, в землю захотела? Знаешь, говорит, кто это был?

– Ну, и кто же это был? – спросил Юрий, подливая ей коньяку.

– Да не знаю я, он мне не представлялся! Вашего возраста – чуть-чуть, наверное, моложе, лет на пять, – одет прилично, бритый наголо, худой...