Шрифт:
— Единственное, что ты можешь, — это реально снять мою голову с плеч.
— Да, — согласился робот. — У вас, жидких, это, кажется, называется «сорвиголова»?
— Именно, — осклабился Штурман, который не видел смысла спорить. — Но я не твердый, как вы. В моем мозгу при таком раскладе ты не сможешь прочесть ни черта. И в этом наше принципиальное отличие!
Робот молча смотрел на Штурмана, никак не выражая своего отношения к странной особенности людей — их блоки памяти умирают вместе с ними.
— Когда ты сможешь сделать анализы моей энергии?
— Через десять минут по вашему жидкостному времени, — последовал лаконичный ответ.
Робот тем временем уже ловко вскрыл капсулу и залил в тигель для анализа половину содержимого, оставив контрольный образец для сверки и уточнения деталей. В его движениях чувствовались повадки истинного профессионала, и быть бы ему известным в Пятизонье фармацевтом, если бы не киберпреступные наклонности, помноженные на киберсамоуверенность.
— А ваше время — оно что, твердое? — не удержался от вопроса Штурман.
— Вы, жидкие, смертны, — констатировал робот и указал пальцем на тошнотворные мумии, развешанные по стенам. — Перед нами же — бесконечность. Но вам этого не понять. Никогда.
Он склонился над тиглем и принялся ловко вертеть тонкими пальцами своего манипулятора ручки допотопного прибора.
«Поэтому вы и льете галлюциногенные добавки в смазочные масла… чтобы с утра и до вечера понимать эту свою долбаную „бесконечность“», — подумал Штурман с презрением.
Он отвернулся, терпеливо ожидая результатов анализа.
А на самом деле Штурман внимательно рассматривал ручной плазмомет, лежавший сейчас на противоположном краю стола.
Вещь, наверняка конфискованную у беглеца из Тройки. Вещь, которой тот почему-то так и не успел воспользоваться. О последнем прискорбном обстоятельстве свидетельствовала тоненькая ниточка индикатора уровня заряда на казеннике плазмомета. Заряд был, и еще какой! Но это, увы, не спасло владельца оружия от мучительной гибели.
На лбу Штурмана выступили мелкие бисеринки пота. Нужно, нужно в конце концов уже решаться!
Но в тот самый миг, за мгновение до прыжка через стол, когда решение, казалось, было уже принято окончательно и бесповоротно, он почувствовал на себе мертвящий пристальный взгляд.
Юл медленно, нарочито медленно повернул голову. И встретился глазами с пустыми, ничего не выражающими глазами механоида.
Глава 9
Некто по имени Никак
— Я вижу твое намерение овладеть чужим оружием. И мне оно неприятно, — проговорил робот. — Поэтому спешу тебя заверить: с твоей стороны это лишь напрасная трата калорий. Оружие, которое тебя заинтересовало, неисправно. Убедись в этом сам.
Последовала очередная демонстрация преимуществ конечностей телескопического типа, и Док цепко обхватил пальцами манипуляторов рукоять плазмомета. Затем направил его прямо в голову сталкера и нажал спуск.
Штурману доводилось — и не раз — смотреть смерти в лицо.
Но еще ни разу в него не стреляли из плазмомета в упор!
«Будь проклят этот Док… Будь прокляты эти механоиды!»
Сердце Юла позорно громыхнуло в груди и тут же ухнуло куда-то вниз, в бездну. Однако прошла секунда, другая…
А плазмомет так и оставался мертв в паучьих лапах злоумышляющего робота!
Да, с плазмометом что-то было не так. Штурман отчетливо видел светящийся индикатор, показывавший минимум семидесятипроцентный уровень заряда. И тем не менее плазмомет не стрелял. Может быть, устройство все-таки полностью исправно, но стоит на блокировке?
— Я тоже первым делом подумал о предохранителе, — словно бы вторя мыслям Юла, сообщил проницательный механоид. — Но он не предусмотрен конструкцией этого образца!
И робот спокойно, без всякой опаски… протянул оружие Штурману!
Несмотря на свой богатый жизненный опыт, сталкер-универсал Юл Клевцов впервые наконец-то увидел так близко ручной плазмомет модели СИМ-5. Свежая разработка для правительственных служащих, работающих в Пятизонье. По уверениям всех знакомых сталкеров — полностью отсутствует на черном рынке. То есть вещь не просто редкая, а редчайшая.
Да, все-таки это был российский СИМ-5, а не самопал мастеров Тройки. Но в Тройке его подвергли столь глубокому и всестороннему тюнингу, что опознать его можно было только по клейму на защитной скобе спуска.