в ее мыслях.

Песнь Крови вспомнила Скалу Фригг, свой транс и чувство, испытываемое ее далеким предком при взгляде на Фрейю. Она поняла, что Режущая Вены, а вместе с ней, возможно, и все остальные звери с таким же чувством взирали теперь на нее, как на богиню.

«Ты также можешь принять человеческий облик,- сказала воительница Оборотню.- Один выполнил свое обещание после той битвы. Ты и другие звери здесь уцелели в битве и тоже получили такую способность. Но чтобы ею как следует овладеть, потребуется время, и до битвы у нас его не будет.

Знаешь, Режущая Вены, свойство менять облик открылось мне не сразу. Только с помощью Одина и рун, которые он выжег на моей шее, смогла я обнаружить в себе умение перевоплощаться в зверя и затем вновь в человека. А со временем мне стал известен и мой орлог. После битвы я помогу тебе и другим зверям освоить эту способность. Я уверена, что вам будет нетрудно этому научиться».

«Не думаю, что мне так уж захочется, чтобы у меня на горле выжигали руны»,- уловила ее мысли Песнь Крови, но в них было столько чувства, что на глазах женщины навернулись слезы.

«Можно мне передать это другим?» - спросила Режущая Вены.

«Конечно, и спасибо тебе за совет. Я сделаю так, как ты предложила, и сохраню все силы для решающей битвы с Хель».

Режущая Вены сразу же побежала по рядам, передавая стае, что сказала Песнь Крови. И еще объяснила, что предводительница едет на лошади, потому что это посоветовала ей она, Режущая Вены, а кому это не нравится, придется познакомиться с ее острыми когтями.

– Подруга,- тихо сказала Ульфхильда, надеясь, что звери их не слышат.- Я не видела, чтобы они что-нибудь ели после пробуждения. Может быть, нам следует поделиться с ними нашими припасами?

– В этом нет необходимости,- уверила ее воительница.- Они привыкли ничего не есть и не пить, пока не закончится битва.

– А потом?
– спросила Гутрун.

– А потом они пируют, пожирая тела поверженных врагов.

Всю ночь фиолетово-багровое сияние впереди становилось все ярче и ярче. Незадолго до рассвета Песнь Крови услышала звук, который ей не приходилось слышать уже много лет с тех пор, как она побывала в пещере Нидхегга. Низкий, звучный рокот совпадал с мерцанием фиолетово-багрового света.

– Хальд!
– позвала она.- Вельгерт! Ялна! Вы его

слышите?

– Я тоже был там,- произнес Торфинн.- И узнаю его. Это голос Черепа Войны, принадлежащего Хель.

– Я надеялась никогда больше его не слышать,- содрогнулась Ялна. Ей вспомнилось, как Нидхегг пытал ее, приковывая обнаженной к его леденящей поверхности.

– И я его не забыла,- прибавила Хальд.

– Если его слышно на таком расстоянии, он звучит теперь намного громче, чем тогда в пещере,- заметила Вельгерт.

– Я хочу, чтобы вы знали,- заговорила Песнь Крови.- Если кто-то из вас захочет остаться в стороне от битвы с Хель, я не стану того осуждать. Потому что на этот раз нам предстоит бой не с чародеем-властителем или ведьмой. Нам противостоит богиня.

– Она не всемогуща, иначе мы бы уже были стерты с лица земли. Но и вместе с Оборотнями у нас не очень много шансов сломить ее мощь.

– Она сейчас отступает, но очень возможно, что это всего лишь военная хитрость. Может быть, ее не страшили ни мы, ни разбуженные звери, и она просто приготовила для нас ловушку. Особенно следует об этом подумать вам, Вельгерт и Торфинн. С вами дети и…

– Пока вы будете сражаться с Хель, мы с Ин-гваром будем присматривать за запасными лошадьми и Локитом,- вмешалась Тора.- Вот что мы решили, вернее, мать и отец определили для нас это дело. Я считала, что могу сделать больше, сражаясь рядом с матерью, но…

– Фрейядис, когда мы встретились в лесу с нашими воинами из крепости, мы говорили о том, чтобы отослать детей обратно. Но, как видишь, они с нами. И теперь, когда цель уже близка, никто из моей семьи назад не повернет.

– Да, Песнь Крови,- поддержал ее Торфинн,- если бы мы не помогли тебе вернуть Владычице Мертвых Череп Войны, и если бы затем не рассеялись чары Нидхегга, у Вельгерт никогда бы не было детей. Мы, как и ты, не можем отказаться от этой битвы. Наш долг сразиться с Хель. Я думаю, что стать свидетелями и участниками битвы - это наш орлог и орлог наших детей.

– Вероятно, у нас всех орлог - борьба с богиней Смерти,- рассудительно заметила Ульфхильда.-

Кто знает, может быть, у всех у нас далекие предки сражались в той давней битве.

– Очень может быть, что Ульфхильда права,- сказала Хальд.- Определенным образом об этом говорит твое имя и наш боевой клич. Орлог поет в нашей крови. Он тянется в глубь столетий до самой Зари Веков. И если найти свой орлог и следовать ему, если суметь подхватить звучащую в крови песнь, какой бы неприятной порой она ни казалась, то можно добыть свободу своему разуму. Душе и телу.