Эта история опровергает предположение, что голова или место между бровями является местопребыва­нием Самости. Можно также заметить, что когда на поле боя голова солдата в сражении отсекается от тела неожиданным и мощным ударом меча, то тело продолжает бежать или двигать членами, как бы пародируя бой, прежде чем окончательно рухнет за­мертво.

У. Но ведь Камаль умер гораздо раньше?

М. То, что вы называете смертью, на самом деле не яви­лось каким-то необычайным переживанием для Ка­маля. Вот что случилось с ним, когда он был еще моложе.

Мальчиком Камаль имел приятеля-сверстника, с кото­рым играл в шарики и другие игры. Они соблюдали между собой общее правило: если кто-нибудь оста­вался должен другому за игру или две, то обязан был расплатиться на следующий день. Однажды ве­чером мальчики играли в счет Камаля. На сле­дующий день Камаль, желая получить от приятеля долг, отправился к нему домой, где увидел лежащее на веранде тело друга и плачущих родственников. «В чем дело? — спросил их Камаль. — Он играл со мной вчера и остался должен за одну игру». Родствен­ники, рыдая, сказали, что мальчик умер. «Нет, — зая­вил Камаль, — он не умер, а только притворяется мертвым, чтобы уклониться от возврата долга». Родственники предлагали Камалю самому убедиться, что мальчик действительно мертв, что тело его хо­лодное и окоченевшее. «Но все это просто при­творство, я знаю; что из того, что тело стало холод­ным и окоченело? Я тоже могу стать точно таким» Сказав это, Камаль упал и в мгновение ока умер.

Несчастные родственники, раньше рыдавшие из-за смерти своего мальчика, пришли в ужас и начали так же оплакивать и смерть Камаля. Тогда Камаль по­вернулся на спину, объявив: «Вы видели? Я был, как вы говорили, мертв, но встал снова, живой и невредимый. Вот так и он хочет надуть меня, но ему не удастся обмануть меня своим притворством».

В финале этой истории присущая Камалю духовная сила вернула жизнь мертвому мальчику, и Камаль получил свой долг за игру. Мораль здесь такова, что смерть тела не означает угасания Самости. ЕЁ отно­шение к телу не ограничено рождением и смертью, а ЕЁ местоположение в физическом теле не огра­ничено переживанием, воспринимаемым в каком-то особенном месте, например между бровями, вызван­ным практикой дхьяны, выполняемой на этом центре. Высочайшее Состояние Само-осознания присутствует всегда, ОНО превосходит три состояния ума так же, как жизнь и смерть.

У. Так как Шри Бхагаван говорит, что Самость может функционировать в любых центрах, или чакрах, в то время как ЕЁ местопребыванием является Сердце, то возможно ли, чтобы благодаря интенсивной прак­тике концентрации, или дхьяны, на точке между бровями этот центр сам стал местопребыванием Самости?

М. Пока речь идет просто о стадии практики концентра­ции путем фиксации места контроля вашего внима­ния, любые обсуждения, касающиеся местопребыва­ния Самости, будут просто теоретизацией. Вы рас­сматриваете себя субъектом, видящим, и место, на котором вы фиксируете свое внимание, становится объектом видения. Это есть просто бхавана. Ког­да же, наоборот, вы видите Самого Видящего, то погружаетесь в Самость, становитесь единым с НЕЙ. Это и есть Сердце.

У. В таком случае рекомендуется ли практика концентра­ции между бровями?

М. Конечным результатом практики любой разновидно­сти дхьяны является то, что объект, на котором садхак останавливает свой ум, перестает сущест­вовать как особенный и отдельный от субъекта. Они (субъект и объект) становятся одной Самостью, и это есть Сердце.

Практика концентрации внимания на центре между бровями является одним из методов садханы, по­средством которого мысли в данный момент эф­фективно контролируются, ибо они являются направ­ленной вовне деятельностью ума, и мысль прежде всего следует за „взглядом” — физическим или мыс­ленным.

Следует, однако, отметить, что эта садхана с остановкой внимания на точке между бровями долж­на сопровождаться джапой, потому что следую­щим по важности после физического глаза являет­ся физическое ухо — и тот и другой органы пред­назначены для сдерживания и отвлечения ума. Следующим по важности за глазом ума (то есть за мысленной визуализацией объекта) является ухо ума (то есть мысленная артикуляция речи), оба — для контроля и, посредством этого, усиления ума или для отвлечения и, таким образом, ослабления его.

Следовательно, когда умственный глаз установлен на центре (например, между бровями), вам следует также практиковать мысленную артикуляцию на­ма (Имени) или мантры (священного Слога или Слогов), так как иначе вы вскоре утратите удержа­ние объекта концентрации.

Описанная выше садхана ведет к отождествлению Имени, Слова или Самости — как бы вы ни называли ЭТО — с Центром, выбранным для целей дхьяны. Чистое Сознание, Самость, Истинное Я, или Сердце, есть окончательное Осуществление.

У. Почему Шри Бхагаван не предписывает практику концентрации на некотором определенном центре, или чакре?

М. Йога-шастры говорят, что сахасрара является место­пребыванием Самости. Пуруша-Сукта заявляет, что Сердце есть ЕЁ местообитание. Чтобы дать воз­можность садхаку избежать возможных сомнений, я предписываю ему взяться за „нить”, или ключ, чувства „я”, или „я есмь”, и следовать за ней до его Источника. Это делается потому, что никто не питает сомнений относительно своего чувства „я”, а также потому, что конечной целью любой садханы является осуществление Источника „я есмь”-нос­ти — исходного факта вашего переживания.