Теперь дела частные. С меня за путешествие следует 25 x 33 = 825 р. Число рублей я помножаю на число дней. Не делайте, пожалуйста, скидок, так как 25 р. — цифра весьма близкая к истине. Сообразите, что стоили одни билеты, а ведь мы в сущности почти не выходили из вагона. Дорога от Парижа стоила больше 300 фр.

Кроме того, во время путешествия я взял у Вас деньгами 38 франков, в Одессе на паспорт (вечером) 10 р.; прибавьте 4 р. 50 к. за срочную телеграмму к исправнику * и 400 р., посланные Вами * во время оно в лоно Израиля — «Сев<ерный> вестник». Итого выйдет 1250 р. Ну, если хотите, скиньте 50. Итак, лично Вам я должен 1200 р. Заплатить я сейчас этого долга не могу, ибо я бессребреник, сообщаю же цифры к сведению и руководству, на всякий случай.

Если в самом деле издавать мои произведения томиками * , то не следовало бы печатать «Пестрые рассказы» в таком громадном количестве * . Сытин печатает, впрочем, 10 тыс. * , но с ним можно поговорить, и он может сократить.

Сижу я в тепле и кашляю, кажется, меньше.

Книги свои отправляю в Таганрог * . В ящики попала нечаянно Ваша книга — «Искра божия» Салиаса * . Распаковывать не хочется; лучше напишу, чтобы прислали Вам ее из Таганрога.

Погода скверная. Впрочем, скуки не чувствую * , хотя кроме меня да стариков во всем доме — ни души. Газеты читаем 1–2 раза в неделю.

Пишу длинную повесть.

Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон.

Ваш А. Чехов.

1472. В. А. ГОЛЬЦЕВУ

5 ноября 1894 г. Мелихово.

Зри на обороте. Этот Иван Маркович, человек, как видишь, не особенно грамотный, но интересный, фанатически преданный делу и весьма полезный (им во многих городах основаны общества физич<еского> воспитания детей), находится, по-видимому, в жалком положении иностранца, заболевшего в дороге и не знающего, к кому обратиться. Милый друг, пошли к нему кого-нибудь справиться, как он и что, и сказать ему, что я приехать не могу, так как дорога до станции ужасная. Если не можете побывать у него ни ты, ни Митрофан Нилович, и если некого будет послать к нему, то черкни ему две-три строчки и посоветуй не падать духом. У него жестоко расстроены нервы. Даже в сумасшедшем доме сидел.

У нас всё обстоит благополучно. Кто такой Оппоков и на каком языке он хочет издать твои статьи? *

Поклон Вуколу. Будь здрав.

Твой А. Чехов.

5 ноябрь.

1473. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ

8 ноября 1894 г. Мелихово.

8 ноябрь. Ст. Лопасня.

Многоуважаемый Иван Иванович! На днях я получил <пи>сьмо * [40] от одной знакомой дамы, которая просит <ме>ня найти какое-нибудь занятие для литератора Тищенко, автора «Семена-сироты» * . Он живет в Су<ма>х, имеет жену, шестерых детей, ему 32–33 года; служил <ра>ньше по акцизу, учился в ветеринарном институте и не кон<чи>л курса. Если принять во внимание количество детей и <то>, что г. Тищенко кормится исключительно одною литерату<ро>ю, то положение его должно быть воистину бедственное. Не знаете ли, что он за человек, что он пишет и какое занятие для него наиболее подходило бы; и если знаете, то нет ли <у> Вас в редакции для него какой-нибудь работы? Или не <ук>ажете ли мне ту сферу, в которой я скорее бы всего мог <дат>ь заработок этому неизвестному мне человеку?

Получил книги. Благодарю. Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

1474. И. И. ЯСИНСКОМУ

8 ноября 1894 г. Мелихово.

8 ноября.

Дорогой Иероним Иеронимович, вернулся я уже давно, но Ваше письмо получил только вчера, так как Вам угодно было послать его заказным и оно, как привилегированное, пролежало целый месяц в Серпухове на почте, пока сотский после соблюдения ряда формальностей не принес его мне, пройдя пешком двадцать пять верст. Заказные письма минуют Лопасню и идут в Серпухов.

Ну-с, как Вы поживаете? Правда ли, что Вы построили себе дом? И отчего Вы, так неожиданно для меня, покинули Москву, в которой намерены были прожить год или два?

Что касается меня, то я жив и здрав, бросил курить, живу в деревне, немножко полечиваю, очень туго пописываю. Пишу повесть для «Русской мысли» * , надо писать для «Артиста», которому я должен * , нужно писать в «Русские ведомости», так что возможность работать в «Биржевых ведомостях» представляется мне весьма отдаленной; по крайней мере, могу наверное сказать, что до января я не успею написать для «Б<иржевых> в<едомостей>» ни одной строчки * . Пусть пока извинят и пусть войдут в положение, а Вы будьте моим защитником и объясните им, как я медленно работаю. Вообще говоря, моя муза большая баба.