— Наш новый способ встреч понравится тебе еще больше, чем встречи в роще. Теперь для нашего общения нет ограничений. Вот увидишь, нам будет весело.

— Хорошо, Соломон. Я тебе верю.

— Спокойной ночи, Сара.

— Соломон! — воскликнула Сара, не желая, чтобы Соломон так быстро ее покидал.

— Что, Сара?

— Спасибо тебе, что не умер.

— Спокойной ночи. Все хорошо.

— Соломон, разве ты не злишься на Джейсона и Билли за то, что они тебя застрелили?

— Зачем, Сара? Зачем мне на них злиться?

— Но ведь они же застрелили тебя! — изумленно ответила Сара. Как Соломон мог не понять ее вопроса, и как он мог не злиться за такой ужасный поступок?

— Нет, Сара. Когда я думаю о Джейсоне и Билли, я просто благодарен им за то, что они привели тебя ко мне.

— Но разве ты не думаешь, что то, что они тебя застрелили, намного значительнее?

— Единственное, что имеет значение, — то, что я чувствую себя хорошо. И я не могу чувствовать злость по отношению к ним и в то же время чувствовать себя хорошо. Важнее всего держать кран открытым, поэтому я всегда выбираю приятные мысли.

— Подожди-ка. Ты хочешь сказать, что независимо от того, какой человек плохой и какие ужасные поступки он совершает, ты все равно об этом не думаешь? Неужели никто никогда не делал ничего настолько ужасного, чтобы ты на него разозлился?

— Они хотели как лучше.

— Да ну, Соломон! Они тебя застрелили! Насколько плох должен быть поступок, чтобы ты понял, что он плохой?

— Позволь мне задать тебе один вопрос. Как ты думаешь, если я действительно сильно разозлюсь на Джейсона и Билли, они перестанут стрелять во все подряд?

Сара замолчала. Она не думала, что гнев Соломона на что-нибудь повлияет. Она много раз злилась на мальчишек за то, что они стреляют в животных, но это никогда их не останавливало.

— Нет, Соломон. Не думаю.

— Ты можешь представить цель, которой служит мой гнев?

Сара подумала и об этом.

— Если я разозлюсь на них, то ты, вероятно, ощутишь, что твой собственный гнев более оправдан, но так я только присоединюсь к твоей цепочке боли, а в этом нет ничего хорошего.

— Но, Соломон, — возразила Сара, — это просто кажется…

— Сара, — прервал ее Соломон, — мы можем весь день и всю ночь обсуждать, какие поступки правильны, а какие — нет. Ты можешь остаток своей жизни посвятить попыткам понять, какое поведение соответствует ситуации, а какое — нет, и при каких условиях оно соответствует, а при каких — нет. Но я уже знаю, что любое время, даже одна-единственная минута, потраченная на попытки оправдать то, что я чувствую себя плохо, — это пустая трата жизни. А кроме того, я знаю, что чем быстрее я попадаю в место хорошего чувства, тем лучше становится моя жизнь — и тем больше я могу предложить другим. Поэтому благодаря тому, что я многое, пережил и многое испытал, я узнал, что могу выбирать мысли, которые закрывают мой кран, а могу выбрать и мысли, которые его открывают, — но в обоих случаях выбор за мной. Поэтому я давно отказался от обвинений в адрес таких вот Джексонов и Билли, ведь мне это не помогает, и им тоже.

Сара молчала. Ей нужно было об этом подумать. Она уже решила, что никогда не простит Джеисону этот ужасный поступок, и тут вдруг Соломон не хочет присоединяться к ней в ее обвинениях.

— Помни, Сара: если ты позволяешь окружающим тебя обстоятельствам управлять тем, как ты себя чувствуешь, ты всегда будешь в ловушке. Но если ты можешь управлять тем, как себя чувствуешь, сама, — потому что управляешь своими мыслями, — тогда ты действительно освобождаешься.

Сара вспомнила, что уже слышала от Соломона что-то подобное, но, с другой стороны, она тогда не сталкивалась ни с чем таким серьезным. Почему-то это казалось слишком огромным, чтобы можно было простить.

— В этом огромном мире, где так много людей и у каждого свое представление о правильном и неправильном, ты часто будешь сталкиваться с поведением, которое может показаться тебе неправильным. Собираешься ли ты требовать, чтобы все эти люди изменили свое поведение только для того, чтобы угодить тебе? Захочешь ты это делать, даже если сможешь?

Мысль о том, чтобы все вели себя так, как ей нравится, действительно была Саре в чем-то приятна, но на самом деле она понимала, что это маловероятно.

— Ну, наверное, нет.

— Тогда какой у тебя выход? Скрыться от мира, отгородиться и не видеть их поведения, отличного от твоего, и стать пленницей в таком прекрасном мире?

Такой вариант Саре не нравился, но она узнала остатки своего поведения из не такого уж далекого прошлого, когда она часто мысленно отдалялась от окружающих, забиралась в свой собственный разум, оставляя всех или почти всех людей снаружи. «Не лучшие были времена», — вспомнила Сара.

— Сара, если ты держишь свой кран открытым, несмотря ни на что, ты испытываешь огромную радость. Когда ты сумеешь признать, что у множества людей разные пристрастия, разные убеждения, разные желания и разные поступки, и когда ты поймешь, что все это складывается в одно совершенное целое, и что ничто из этого тебе не угрожает, потому что единственное, что на тебя влияет, — это то, что ты делаешь со своим краном, — то ты двигаешься по жизни свободно и радостно.