Бею эти рассуждения пришлись по душе — они потворствовали его стремлению к покою и боязни ответственности.

Стефчов заметил это и разозлился. Было ясно, что Заманов просто-напросто придумал хитроумное оправдание своей небрежности и халатности на государственной службе.

— У Христаки-эфенди нет здесь ни семьи, пи собственности, что называется — ни кола, ни двора, потому он и философствует, — язвительно проговорил Стефчов. — Если завтра у нас займется, что он потеряет?

— Позвольте, милостивый государь! — вспылил Заманов, побледнев от ярости.

— Ты прав, Кириак, я этих мерзавцев в бараний рог согну! — вскричал бей.

Стефчов победоносно огляделся кругом.

— Да, признаюсь, что и я, поразмыслив, пришел к такому же заключению… Надо переловить этих подлецов! — снова заговорил Заманов немного погодя, и лицо его внезапно приняло какое-то озлобленное выражение.

— Значит, все к одному пришли? — проговорил бей и вздохнул.

— Их нужно всех забрать сегодня же вечером! — сказал Заманов.

— Где они собираются? — спросил бей.

— У Мичо Бейзаде.

— У Бейзаде?.. Все понятно! Он московцам душу продал, как же он может любить султана?.. А кто их главарь?

— Доктор Соколов, — ответил Стефчов.

— Опять Соколов? Значит, он теперь вместо «консула»?

— Да, бей-эфенди, только дела «консула» были детской забавой в сравнении с делами Соколова.

— Кто остальные?

— Уволенные учителя и еще несколько негодяев. Бей посмотрел на часы.

— Они сейчас там? — спросил он.

— Да, в подвале. Когда погода хорошая, они обычно собираются в саду… Хлещут водку и устраивают заговоры…

— Так как же ты советуешь поступить?

— От Мичо они уходят, когда совсем стемнеет. Надо, чтобы полицейские, когда они выйдут, забрали всю компанию сразу и привели ее в конак.

— Это не годится, — возразил Заманов. — Если вы заберете их на улице, без всяких улик, им нетрудно будет ото всего отпереться. Нет, нужно совершить налет на дом Мичо и захватить их там, где они заседают, — так сказать, на месте преступления. Зацапать их вместе с бумагами, протоколами и всякими документами… Вот это будет чистая работа, — все ясно, как на ладони… Попробуй тогда отвечать: «Не знаю, не слышал, не видел…» В первый раз я их сам допрошу.

Бею совет понравился. Стефчов и тот пришел в восхищение от этого плана. Шпион стоял теперь перед ним во всей своей красе. Сообразительность Заманова, оказывается, была под стать его усердию.

— Но все это нужно начать не раньше чем стемнеет, — добавил Заманов. — Для таких налетов темнота — необходимое условие.

— Решено! — торжественно изрек бей и хлопнул в ладоши. Появился полицейский.

— Онбаши здесь?

— Шериф-ага скоро вернется.

— Когда вернется, пусть зайдет ко мне! — приказал бей.

Полицейский вышел.

— Совсем было позабыл, — начал Стефчов, обращаясь к Заманову, который сидел, погрузившись в мрачное раздумье и беспокойно морща лоб; он, видимо, был целиком поглощен какими-то своими темными мыслями и планами.

Вынув из грудного кармана письмо, Стефчов развернул его.

— Что это? — спросил Заманов, очнувшись.

— Письмо Соколова, адресованное в Панагюриште.

— Вот как!

— Должно быть, его уронил их курьер… Я сегодня нашел это письмо у дома тестя.

— Что в нем написано? — быстро спросил Заманов, заглядывая в письмо.

— Оно шифрованное; послано на имя некоего Луки Нейчева. Это простой человек, сапожник в Панагюриште. Он каждую неделю ездит на базар в К. и проезжает через Бяла-Черкву. Но я уверен, что письмо предназначено для кого-то другого, скорей всего — для панагюрского комитета.

— Что это за бумага? — спросил бей с любопытством. Заманов и Стефчов разговаривали по-болгарски, и старик ничего не понял.

Стефчов объяснил ему.

— Читай, читай, посмотрим, — проговорил бей, навострив уши.

Стефчов прочитал следующее:

«Дядя Лука!

Надеюсь, что дома у вас все живы и здоровы и ваша жена уже поправилась; но все-таки пусть принимает те пилюли, которые я ей дал. Как идет у вас торговля? Вот уже две недели, как я тебя не видел, — ты почему-то не заезжал в наши края; надеюсь, что не болезнь помешала тебе приехать. Когда соберешься к нам, купи мне в аптеке Янко белладонны на десять грошей, — у меня вся кончилась. Привет всем домашним.