Ближайшей целью Германика было племя марсов, селения которых находились за горами, поросшими лесом. Там, в одном из этих селений, находилось и прославленное среди германских племен святилище их богини Танфаны, где Германик не без оснований рассчитывал найти хотя бы одного из трех римских орлов, захваченных германцами в Тевтобургском лесу.

Желая ударить по врагу внезапно, Германик велел Щецине с одной когортой налегке двигаться впереди всего войска, для расчищения пути и разведки. Шли по ночам, пользуясь ярким светом луны. В одну из таких светлых ночей приблизились к владениям марсов.

Разведчики доложили Германику, что в эти дни марсы как раз справляли праздник в честь Танфаны, сопровождаемый торжественными пирами и игрищами. Зная обычай германцев во время праздника напиваться до бесчувствия, Германик решил, что раз судьба посылает ему такой подарок — им надо воспользоваться. Рассвета дожидаться не стали. Чтобы нападением охватить как можно большее пространство, Германик разделил все свое войско на четыре части. Построил их клиньями — и они пошли вперед, мстить и завоевывать прощение.

Германцы и точно были поголовно пьяны. Получилась не битва, а побоище. Римляне не щадили никого — ни стариков, ни женщин, проламывали головы даже детям, которых находили в германских хижинах. Эта неоправданная на первый взгляд жестокость объяснялась простой необходимостью: собираясь устраиваться на зимовку в лагере на вражеской земле, римляне не могли себе позволить ни держать пленных, ни оставлять в живых будущих мстителей. Ночная вылазка войск Германика на поселения марсов опустошила пространство на пятьдесят миль вокруг, оставив после себя лишь кучи изрубленных тел и головешки от сгоревших домов. Ни один воин не был даже ранен. На капище Танфаны был обнаружен орел Семнадцатого легиона и несколько значков когорт. Неплохая месть за поражение Вара! И это, как кричали солдаты Германика, опьяненные кровью и легкостью победы, было только началом! Варвары посмели поднять руку на Рим — и они скоро узнают, каким тяжелым будет ответный удар!

Германик, однако, не терял головы. Он скомандовал отход на прежние позиции — к старой оборонительной линии Тиберия, где предполагалось войску зазимовать. Собрав добычу, упаковав возвращенного орла и значки когорт, римляне двинулись назад. Обратный путь их должен был пролегать через узкие ущелья между горами — идеальное место для нападения противника, как понимал Германик. Он позаботился о том, чтобы на всем пути следования велась интенсивная разведка. И она принесла свои плоды.

Удалось выяснить, что окрестные германские племена, узнав о ночном избиении марсов, готовятся к возмездию. Бруктеры, тубанты и узипеты собрали многочисленные отряды и засели в густых лесах, выжидая, когда войско римлян целиком втянется в узкую долину. Они готовили Германику такую же судьбу, которая постигла злосчастного Вара.

Германик решил приготовиться к отражению нападения. Впереди, как таран, он поставил конницу и когорты вспомогательных войск союзников-германцев, зная, что они станут биться не щадя сил, потому что никакой другой участи, кроме смерти, им от их «диких» соотечественников, в случае победы последних, ожидать не приходится. Правый и левый фланги находившегося посередине обоза защищали Двадцать первый и Пятый. За ними шел Двадцатый, а замыкали все шествие те из союзнических когорт, которым Германик почему-либо не доверял (воины Двадцатого присматривали и за ними).

Битва началась, когда римляне были к ней готовы. Германцы напали на головные отряды, но мощнее всего атаковали с тыла, желая, наверное, чтобы все римское войско побежало, давя само себя. И замыкавшие шествие союзники действительно дрогнули. Двадцатому пришлось туго — он отбивался от врагов и от своих, что, смешав ряды, грозили поломать и римский строй. Положение спас Германик, пробившись через толпу бегущих союзников к тому месту, где Двадцатый уже едва сдерживал свой боевой порядок. Германик закричал:

— Гони их, Двадцатый! Гони — и все будет прощено и забыто!

Вид отважного полководца и его слова так воодушевили римлян, что Двадцатый с оглушающим ревом кинулся на врагов, обратил их в бегство и гнал, пока не выгнал на открытое место, где окончательное добивание противника было уже делом техники. Германцы слишком поздно поняли, что их загнали в ловушку, оставив единственный путь к отступлению — через топкое болото. Половина их войска утонула в этом болоте, другая же часть, попытавшись прорваться, попала в клещи и полностью погибла под ударами мечей и копий. Тем временем головная колонна римлян также сумела отогнать своего противника, вышла к месту, где проходила оборонительная линия Тиберия, и заняла там неприступную позицию.

Больше германцы не нападали. Подавленные поражением, они не догадались даже использовать выгодный случай, когда римляне обустраивались на зимовку. Несколько дней шла работа по строительству лагеря — и римское войско, благополучно завершив работу и обустроившись на новом месте, зазимовало.

Вот теперь Германик мог спокойно посылать в Рим подробный доклад о последних событиях.

Тиберий оказался в трудном положении. Пожалуй — самом трудном с момента окончания последней паннонской войны. Теперь, когда он стал императором, на него обрушилось сразу несколько ударов с нескольких сторон — и один другого серьезнее.