И теперь, после встречи в Гармоничном Парке, Сезулла не могла быть такой, как раньше. Она чувствовала это. Она поняла, что их взаимоотношения с Око-лонгом всегда были не такими, как ей хотелось бы. Не настоящими. Не искренними. Наигранными.

Буря чувств, разыгравшаяся в ее душе, разрушала сложившиеся с годами стереотипы привычек как ненужные ей больше преграды. Она не хотела, не желала и не могла ограничивать только-только родившийся в ней свежий и молодой порыв.

Сезулла, пропустив вперед ласка, вошла в свой сад. Под ногами привычно похрустывала бутеральная крошка. В воздухе все еще пахло мухандрой. Входная дверь с шелестом отворилась.

— А-а-а, вот и наша долгожданная Нэил! — воскликнул Имия Лехх. Как видно, ему не терпелось поскорее приступить к трапезе. Он был по-прежнему голоден.

— Мы вас действительно немного заждались, — сказал Чонки-лао.

— Прямо вечер ожиданий! — вдруг ляпнул Солли-рок. Многосторонний, как всегда, сделал вид, что не заметил очередную бестактность гостя.

— Сезулла, — обратился к жене Око-лонг, — ты вовремя!

— Прошу извинить меня. Мы с ласком просто прогулялись.

Око-лонг внимательно посмотрел на нее:

— Ты, вероятно, немного устала. Но я думаю, что сейчас мы все отдохнем, расслабимся. На то и существуют юбилеи.

— Я очень люблю юбилеи! — воскликнул Имия Лехх. — Кстати, есть один интересный анекдот.

— Какой? — спросил Солли-рок.

— Про юбилей.

— Про юбилей без юбиляра? — спросила Нэил.

— Он самый, — подтвердил Имия Лехх.

— Этим нас не удивишь, — сказала Сая Нетт.

— Он вот с такой бородой, — показала Мецца Риналь. Наа Куппо молча улыбнулась. Возможно, она не знала этого анекдота. Но признаться в том ей не хотелось.

— Тогда я расскажу вам другой, — не сдавался Имия Лехх. Смутить его было не так-то просто. — Совсем новенький.

— С удовольствием послушаем, — сказала Сезулла Нэил. — Но только за столом, и чуть позже…

Из левой боковой ниши появился Свободный слепач. Он был искусным домовиком. Око-лонг ухитрился никому непонятным образом заключить договор на этого слепача на неограниченный срок. Через него многосторонний всегда имел возможность приобретать у фермеров — инт-кастеройян — натуральные продукты, выращенные "диким образом" без применения какого-либо искусственного стимулирования. Это были мелкорастущие ягоды, но с богатейшим комплексом витаминов; настоящие неразрезанные колбасы с повышенным содержанием мяса; первозданные овощи, о чем большинство кастеройян и думать забыло; подлинные зернистые сыры из самых хилых молочников, рацион которых целиком и полностью состоял из дикорастущих трав; всевозможные обворожительные напитки из чистейших сортов винобора — очарин, тонизил, тупр, раздражин, а также многое-многое другое.

В доме Око-лонга никогда не употребляли в пищу продукты, подвергавшиеся в той или иной степени химической, биологической, радиоактивной или какой-либо иной обработке. Не говоря уже вообще об искусственной пище. Положение, которое занимал в обществе многосторонний, позволяло ему вести такой образ жизни.

Слепач сделал Око-лонгу знак, означающий, что все готово, и исчез.

— Прошу к столу, — сказал многосторонний.

Он первым занял место в центре. Сезулла Нэил села справа от него. Остальные гости расположились кто как хотел.

И долгожданный праздник начался.

Юбилей Око-лонга набирал все большую силу небывалого веселья, безудержно распространяясь по Зеркальному Подвальчику.

Радостный смех, звон алмазных бокалов, возбужденные голоса собравшихся сменялись эстрадно-театральными представлениями самых популярных артистов планеты. Дивно плавающие в воздухе радужные пузыри хмельных напитков и опьяняющие ароматы изысканных и редчайших блюд вдруг уступали место бодрящему и вселяющему безграничное личное счастье психовоздействию фокусников-душетворителей.

Зеркальный Подвальчик то плыл в бескрайние просторы морей, то барахтался в бурном потоке любовных страстей, то взмывал в захватывающую дух небесную высь, то погружался в кружащие сознание цвето-музыкально-иллюзионные бури, превращаясь в бесконечную площадку самого супермодного времяпрепровождения. Он вмещал как будто бы всех и все. Программа вечера, похоже, была неисчерпаемой и настолько многообразной, что без остатка вовлекала каждого в свой гигантский круговорот высокого искусства понимания истинных, волнующих душу творений. Она порождала величайшие возможности видеть, знать, получать и обладать всем этим удивительным миром желаний и удовольствий. Венцом происходящего постоянно оказывалась столь необходимая и сладостная психологическая разрядка.

Однако у Сезуллы Нэил все получалось как-то невпопад. Она очень старалась успеть вовремя засмеяться, сменить один наряд на другой, надеть самое модное губное платье, выйти, зайти, пошутить, улыбнуться, закричать, промолчать, сказать, дышать громко или вообще не дышать, смотреть — не видеть…

Нэил очень старалась. Очень, очень. Но Око-лонг, не помышляя о том, все-таки уловил ее внутреннее беспокойство, ее легкую неуверенность. Нэил как бы раздвоилась. Одна Сезулла мелькала здесь, но другой, которую Око знал всегда, рядом не было. Впервые в своей жизни многосторонний не ощутил повседневной доверчивой близости Нэил.