Таня по-прежнему не сомневалась – ее роль в задуманном спектакле самая что ни на есть невинная. Всего лишь привлечь к себе внимание, назвав неправильную цену. А когда ей сделают замечание – возмутиться, поспорить. Но… ведь, когда экспонаты исчезнут, те, кто будет расследовать дело, наверняка вспомнят некую Хелен Хантер, которая вдруг вылезла со своими нелепыми репликами. И, возможно, станут ее искать… А найдут – начнут задавать вопросы… По меньшей мере, опять вопросы…

И вообще накануне план французов казался Садовниковой идеальным. Но сейчас она видела в нем сплошные изъяны. И самый главный из них – зачем городить огород вокруг абсолютнейшей безделицы?.. И кольцо, и голову горгоны, и другие предметы, на которые они нацелились, можно заполучить куда проще. Если не купить – то украсть со склада (или где это барахло хранилось), явно ведь – никакой особой охраны к вещам не приставлено. Или… или все-таки у ее новых друзей по поводу предстоящего аукциона совсем другие планы?

Но какие? Похитить что-то более существенное – например, одну из картин? А что, те же «Любуясь кораблями» или «Собирая сети» – неплохой куш.

Но зачем тогда рассказывать басни про трогательную историю монаршей семьи?

Таня тоже прошла на свое место – как значилось в ее карточке участника, шестой ряд, кресло один. Откинулась на спинку. Открыла каталог – ей его вручили на входе. Невидящим взглядом уставилась на фотографии картин, столовых приборов с историей, безделушек и прочих, на ее взгляд, совершенно не нужных современному человеку вещей. И вдруг услышала:

– Пароль: «Львица Гуэнолла». Отзыв?

Садовникова вздрогнула – обращались, похоже, к ней.

Она подняла глаза – на нее испытующе смотрел сосед по креслу, мужчина лет сорока с волевым лицом, над бровью симпатичный шрамик, на коленях – такой же, как и у нее, каталог.

– Простите… – пробормотала она.

– Отзыв не принят, – хохотнул мужчина.

Что еще за глупые игры! Нервы и без того на пределе.

Впрочем, в заговорившем с ней мужчине ничего зловещего не наблюдалось. Он широко улыбнулся и объяснил:

– Львица Гуэнолла – статуэтка, изготовленная в Месопотамии пять тысяч лет назад.

– И что с того? – начала злиться Татьяна.

– Львица – просто тест. Проверка, здешний вы человек или чужак. Вы ведь никогда про эту Гуэноллу не слышали, верно? Между тем она – самый дорогой лот из всех проданных в прошлом году. Пятьдесят семь с лишним миллионов долларов. Итак, сразу понятно, что вы среди антикваров человек случайный.

Ах, ее тут еще и тестируют!

– Спасибо, что просветили, – холодно ответствовала Татьяна и отвернулась.

Настроение испортилось окончательно.

Она вновь склонилась над каталогом. А какой, интересно, самый дорогой лот – на сегодняшнем аукционе? Она торопливо пролистала странички с грошовыми столовыми приборами, расческами, зеркальцами и прочими сомнительными раритетами… Просмотрела список картин: Кессанлис, Лембесис, Раллис, те же Воланакис с Партенисом, самая дешевая – пятьдесят тысяч евро, а все вместе – миллиона примерно на полтора. И на последней странице наконец увидела: «Ожерелье, белое золото, платина, семь бриллиантовых подвесок грушевидной формы, год изготовления – 1916, предположительно принадлежавшее великой княжне Ольге Константиновне. Цена после предварительных торгов – пять миллионов евро».

Интере-есно… А Жан-Пьер, когда рассказывал об аукционе, уверял, что самый дорогой лот здесь едва ли потянет на двести тысяч…

И Таня, забыв обиды, обратилась к явно более компетентному, чем она, соседу:

– Скажите, а ожерелье сегодня действительно выставят на торги?

– Ну разумеется! – хмыкнул тот. – А с чего бы иначе здесь столько народу собралось? Вы, милая девушка, я смотрю, совсем неофит!

– Да, я только учусь, – скромно потупила очи Садовникова. И подпустила шпильку: – А вы, конечно, тоже к ожерелью присматриваетесь?

– К сожалению, нет, – сразу погрустнел мужчина. – Столовые приборы – для меня потолок. Но даже посмотреть на такую красоту – ведь уже радость, верно?

– А почему, кстати, ожерелье-то не показали? – с напускным равнодушием спросила Татьяна. – На стеллажах, по-моему, только всякая дешевка лежала…

– Такие раритеты в открытый доступ не кладут, – пожал плечами собеседник. И объяснил: – По условиям страховки, ожерелье вынесут только после начала торгов. В специальном сейфе. К нему будут приставлены двое охранников. А код от сейфа известен лишь аукционисту. И…