На втором этапе Павел вручает Тимофею свой «залог», который фактически становится «залогом твоим» (1:14). Эту истину Тимофей слышал от Павла. Выражение «ты слышал от меня», встречавшееся в 1:13, повторяется в 2:2, но уже с уточнением, что Тимофей слышал это «при многих свидетелях», то есть не только во время собственного крещения и посвящения. Использованная здесь форма прошедшего времени наводит на мысль о многократных публичных выступлениях апостола на протяжении многих лет. Тимофей неизменно присутствовал на них. Упоминание о «многих свидетелях» говорит о том, что апостольская вера не была секретом, доверенным лично Тимофею (как считают по отношению к себе гностики), а провозглашалась в присутствии множества свидетелей, которые слышали слова Павла и впоследствии могли бы заметить, что Тимофей стал уклоняться от учения апостола.

Слова Павла приобрели большое значение в следующем столетии, когда достиг расцвета гностицизм. Например, Тертуллиан из Карфагена в 25 главе своего труда «Предписания по борьбе с еретиками» (приблизительно 200 г. н. э.) уделяет особое внимание гностикам, которые утверждали, что, с одной стороны, имеют свои собственные откровения, а с другой стороны, получают от апостолов тайные, никому другому не известные послания. Тертуллиан не допускал мысли, что апостолы «сообщали некоторые сведения открыто и всем, а некоторые — тайно и немногим» [36] . Он аргументировал свои слова тем, что в призыве к Тимофею «хранить добрый залог» нет намека на какую–то тайную доктрину, а есть требование не принимать никакого другого учения, кроме слышанного от самого Павла и высказанного открыто, при «многих свидетелях» [37] .

На третьем этапе Тимофей должен передать «верным людям», сохранившим веру в окружении множества Асийских отступников, то, что слышал от Павла. Под «верными людьми» Павел подразумевал «служителей слова», людей, занимавшихся сохранением традиций, например, христианских старейшин, которых он называет «Божьими домостроителями» (Тит. 1:7), потому что им доверены и Божий дом, и Божья истина. А главное требование к домостроителям — надежность (1 Кор. 4:1,2). Они должны быть «верными людьми».

На четвертом этапе среди этих людей необходимо отобрать тех, «которые (hoitines) были бы способны и других научить». Тимофей должен отбирать людей честных и верных, а также умеющих учить других. Такой человек должен быть didaktikoi, «учителей», — слово, которое использует Павел, характеризуя служителей Божьих в 1 Тим. 3:2, и к которому он вернется позже в этой главе (2:24).

Итак, Павел рассматривает четыре этапа передачи истины: от Христа к Павлу, от Павла к Тимофею, от Тимофея к «верным людям», от «верных людей» к «другим». Такова истинная «апостольская преемственность». Это непрерывный ряд «верных людей», в начале которого находятся апостолы Христа. Но здесь важны не столько люди, распространяющие учение, сколько само учение, которое меньше всего касается служения апостолов, их жизни, авторитета и оставленных ими распоряжений. Важно, чтобы их учение дошло до грядущих поколений без малейших изменений, передаваемое из рук в руки, точно олимпийский огонь. Новый Завет — это и есть «добрый залог». В идеале именно его следует называть Священным Писанием, потому что церковь должна передавать из рук в руки библейскую веру. А библейская вера — это вера апостолов.

В конце второй главы своего послания Павел останавливается на особенностях служения, к которому был призван Тимофей. При этом он прибегает к шести ярким метафорам. Первые три — воин, атлет и земледелец — излюбленные образы Павла. Он уже использовал их в предыдущих посланиях, чтобы показать многогранность истины. Здесь с их помощью он хочет подчеркнуть: труд, ожидающий Тимофея, потребует от него не только напряженных усилий, но и повлечет за собой страдание.

Тюремное заключение предоставило Павлу возможность понаблюдать за римскими воинами и провести параллель между воином и христианином. В своих ранних посланиях он уже упоминал о том, что христианину приходится вести войну «против начальств, против властей», «в слове истины, в силе Божией, с оружием правды» (Еф. 6:12 и далее; 1 Тим. 1:18; 6:12; 2 Кор. 6:7; 10:3–5; ср. Рим. 6:13,14). Но здесь он употребляет выражение «добрый воин Иисуса Христа», потому что речь идет о воине посвященном, который готов как к страданию, так и к полной отрешенности от всего, что не связано со служением.

Воин, находящийся на действительной службе, не рассчитывает на безопасность и спокойное существование. Он знает, что в его жизни будут трудности, риск и страдание. Вот как Тертуллиан в своем труде «Обращение к Мученикам» высказывается по этому поводу: «Воин отправляется на войну и участвует в боевых действиях, покидая не роскошную и удобную спальню, но временную тесную палатку, где ему приходится терпеть трудности и неудобства сурового быта» [38] . Христианин также не должен рассчитывать на легкую жизнь. За преданность Евангелию его ожидают непонимание и насмешки. Он должен «переносить страдания» вместе со своими «товарищами по оружию».

Воин обязан отрешиться от всего, кроме своей службы. Находясь на действительной службе, он «не связывает себя делами житейскими». Напротив, старается освободиться от них, чтобы лучше исполнять свои обязанности и не вызывать недовольство вышестоящих офицеров («чтоб угодить военачальнику»). Как пишет Е. К. Симпсон, «военная дисциплина требует от человека полной отдачи» [39] . Так, во время Второй мировой войны люди с горькой улыбкой говорили друг другу: «Война идет, ничего не поделаешь…» Эти слова объясняют и вынужденный аскетизм, и самоотречение, и воздержание от любой самой невинной деятельности на благо лично себе, потому что ситуация чрезвычайная. Христианин, который не намерен удаляться от мира, не может, конечно, избежать обычных обязанностей перед семьей, работой и обществом. Напротив, именно как христианин, он должен добросовестно выполнять эти обязанности, не стремясь уклониться от них. Он должен помнить о том, о чем Павел напоминает Тимофею в своем Первом послании, а именно: «…всякое творение Божие хорошо и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением» или что нужно уповать «на Бога живого, дающего нам все обильно для наслаждения» (1 Тим. 4:4; 6:17). То, что запретно для доброго воина Иисуса Христа, не относится к «мирской» деятельности как таковой; скорее речь идет о чрезмерной увлеченности ею. «Мирская» деятельность может отвлечь от сражений во имя Господа. Об этом необходимо помнить любому служителю церкви или пастору, который призван посвятить себя обучению Христовой паствы и заботе о ней. В Священном Писании по этому поводу совершенно ясно сказано, что по возможности он не должен брать на себя никаких дополнительных «мирских» дел.