Взявшись за подлокотники трона, первосвященник Гиркан поднялся. Теперь он казался выше ростом, шире в плечах. Величественно оглядев собравшихся, он обратился к Ироду:

— Мы не хотим задерживать тебя силой, но ты должен пообещать суду, что не попытаешься скрыться.

И Ирод, сам не вполне понимая, что делает, низко склонился перед первосвященником, потом так же низко поклонился направо и налево и чуть дрогнувшим голосом выговорил:

— Обещаю.

Гиркан поднял руку и указал ему на выход:

— Тогда иди.

Низко опустив голову и стараясь ступать на носки, Ирод покинул Каменный зал. Он не слышал звука собственных шагов, но самое странное — не слышал шагов следовавшего за ним конвоя.

Выйдя из храма, он увидел толпу, встретившую его негодующим гулом и проклятиями. Когда его отряд стал удаляться, вслед ему полетели камни. Низко пригнувшись к шее коня, Ирод затравленно косился по сторонам.

У ворот дворца Антипатра Ирода встретили отец и брат. Каким-то образом им уже было известно о произошедшем в Каменном зале Иерусалимского храма. И тот и другой не скрывали тревоги, особенно Фазаель. Он взглядывал то на Ирода, то на Антипатра, и его всегда спокойное лицо выражало растерянность. Когда все трое прошли в кабинет отца, он заговорил первым:

— У меня добрые отношения с несколькими членами Синедриона, я постараюсь убедить их…

— Оставь это, — угрюмо перебил Антипатр. — Ирод навсегда останется для них преступником. Они жаждут его наказания и будут идти до конца.

— Но Гиркан? Ты можешь переговорить с Гирканом, разве он посмеет отказать тебе! — горячился Фазаель, но при этом почему-то смотрел не на отца, а на брата.

— Гиркан здесь ни при чем, он боится Синедриона больше, чем нас. Однако он получил послание от прокуратора Сирии и не посмеет выступить против Ирода.

— Но тогда… — Фазаель вздернул и опустил плечи, — Но тогда они ничего не смогут сделать! Не так ли, отец? У них слишком мало сил даже на то, чтобы арестовать Ирода.

— Сил для этого у них нет совсем, — сказал Антипатр, — и ты все знаешь не хуже меня. Дело не в аресте, разве я допущу это!

— Но тогда в чем, в чем?!

— В мнении жителей Иудеи, — с очевидной досадой, ожидая возражений, проговорил Антипатр и взглянул на Фазаеля, а потом и на Ирода.

— Но я не понимаю, почему тогда… — больше растерянно, чем горячо начал было Фазаель, но Антипатр не дал ему договорить.

— Ты все понимаешь, Фазаель, — сказал он строго, — иначе судьба брата не вызывала бы в тебе беспокойства. Сила и реальная власть на нашей стороне. Мы можем поступить очень просто: ввести в храм солдат, разогнать или взять под стражу членов Синедриона и заставить Гиркана объявить Ирода свободным от суда. Да, толпы людей попытаются встать на их защиту, но разве у нас не хватит солдат, чтобы рассеять толпы?! Ты все это знаешь, Фазаель, — так почему же ты в тревоге?

Фазаель опустил голову, ему нечего было ответить. Он уже думал о тех действиях, о которых говорил отец, и понимал, что этого нельзя совершать.

Помолчав, Антипатр продолжил, скрестив на груди руки и глядя в пол. Голос его звучал глухо, он говорил словно для одного себя, размышляя:

— Мы добивались и добились власти не для того, чтобы обращаться с подданными как завоеватели. Это можно позволить себе в Египте, даже в Сирии, но только не в Иудее. Иудея и сама по себе не может жить в мире, а тем более не потерпит власти чужаков. Если мы попытаемся применить силу, произойдут волнения, и они будут нарастать с каждым днем, с каждым часом, пока не явится вождь и не поднимет открытое восстание.

— Но, отец, разве мы когда-нибудь страшились их вождей? — с напряженной насмешливостью спросил до того молчавший Ирод, — Только за последние годы дважды поднимал восстание Аристовул и дважды его сын Александр. И разве мы не встречались с ними на полях сражений, разве не побеждали?! Мы победим их столько раз, сколько они посмеют восстать.

При этих словах Ирода Антипатр вскинул голову и, презрительно взглянув на сына, ответил:

— Одно из двух: либо мы будем воевать с народом, либо править им. Нельзя одновременно и воевать и править.

— Но если они будут…

— Если они будут восставать, — возвышая голос, договорил за сына Антипатр, — то римляне уберут нас быстрее, чем иудеи. Риму не нужны восстания в провинциях. Если мы не сможем править так, чтобы народ доверял нам, а не боролся с нами, то римляне признают нас дурными правителями, лишат нас власти и призовут к ответу. А чтобы народ доверял нам, мы прежде всего должны подчиняться законам этой страны. Ты, Ирод, нарушил закон.

Он замолчал, и Ирод проговорил уже без насмешливости, чуть слышно, осторожно: