В автомобиле мы ощущали себя в большей безопасности, чем в доме. И пока мы мотались по дорогам, в угасающем свете дня, обдумывая, что делать дальше, мои мысли то и дело возвращались к этому уродливому лицу.

Пенни склонялась к тому, что дождевая вода, льющаяся по моему окну и окну «Мазерати», исказила лицо. Так что увидел я обычного человека, возможно, некрасивого, но не столь страшного, как показалось мне… и моему не в меру богатому воображению.

Ее версия не противоречила логике, и какое-то время я размышлял над ней. С учетом того, что в самое последнее время свалилось нам на голову, мир мог превратиться в сумасшедший дом, а когда разум постоянно ожидает столкновения с тем или иным новым безумием, он может углядеть угрожающее в самом прозаичном, воспринять невинную тень фантомным убийцей.

А кроме того, нас не преследовал ни «Мазерати», ни какой-либо другой автомобиль. Если такой бледноглазый людоед и существовал, мы не вызывали у него ни малейшего интереса.

Всех мальчиков интересует необычное и загадочное, и этот случай не стал исключением. Поначалу Майло задавал много вопросов о монстре-из-«Мазерати», как он назвал водителя, но вскоре вновь сосредоточился на «Геймбое», работавшем совсем не так, как полагалось игровой приставке, и на уравнениях и трехмерных чертежах, которые занимали в тот момент нашего сына.

Тревожась из-за эмоционального состояния мальчика, мы с Пенни заверили его, что обеспечим ему полную безопасность. Он, и это удивительно, похоже, не испытал психологической травмы, вызванной тем, что попал в перекрестье оптического прицела опытного стрелка.

Я безмерно любил Майло, но знал, что никогда не смогу полностью понимать его: горькая истина, как и любая другая, но тут уж я ничего поделать не мог.

Впрочем, тревог нам хватало и без водителя «Мазерати». И, наверное, прежде всего следовало ответить на вопрос, каким образом Вакссу удалось так быстро нас найти, буквально через несколько часов после того, как мы заселились в дом, выставленный на продажу Марти и Селиной.

Я уже принял как факт предположение Майло, что Ваксс мог знать наших друзей до того, как опубликовал рецензию на «Джаз ясного дня». Критик вполне мог начать собирать на нас досье и готовить нападение, когда я еще только заканчивал роман.

Ранее написанными книгами я так оскорбил его, что он признал меня заслуживающим не только разгромной рецензии, но и смерти.

Нам, конечно, повезло в том, что у нас хватало таких друзей, как Марти и Селина. Если Ваксс планировал наше убийство долгие месяцы, у него ушло немало времени на составление списка тех, с кем мы постоянно общались. И ему потребовалось бы несколько дней, чтобы узнать, у кого из наших друзей мы решили укрыться после того, как он взорвал наш дом.

Вместо этого он объявился у дома на полуострове менее чем через восемь часов, вооруженный и с четким планом атаки. Вот это указывало, что он каким-то образом сумел определить наше местонахождение.

– Клитрау настоятельно советовал тебе не пользоваться кредитными карточками, – напомнила Пенни.

– Я и не пользовался.

– А если бы и воспользовался, как об этом узнал бы Ваксс?

– Может, он – гениальный хакер. Взломал компьютер компании, выпускающей кредитные карточки, и вел мониторинг моей деятельности, чтобы определить наше местонахождение.

– Он может с легкостью нейтрализовать охранные системы, он умеет пользоваться взрывчаткой, он – хороший стрелок, и он – первоклассный хакер. Ничего себе книжный критик.

– И все-таки с синтаксисом он не в ладах, – напомнил я.

Мы избегали пустынных шоссе и открытых пространств, предпочитая держаться деловых и жилых кварталов. Большая часть округа Орандж – мегакомплекс больших городов и их пригородов, где давно уже не найти ни апельсиновых рощ, ни клубничных полей.

– В какой ты обратился банк, обналичивая чек? – спросила Пенни.

– Тот, что находился ближе всего, разумеется, на полуострове.

– Он как-то мог об этом узнать?

– Вроде бы взломать операционную систему банка сложнее, чем у компании, выпускающей кредитные карточки.

– Сложно и там, и там, но у банка защита лучше, – подтвердил Майло с заднего сиденья.

Тон Майло однозначно указывал, что он знает, о чем говорит, но опасений в том, что он мог взламывать банковские компьютеры, у нас не возникло. Наш сын родился не только вундеркиндом, но и с чувством правильного и неправильного, столь сильным, что он никогда нам не лгал. Мог отвечать уклончиво, но всегда говорил только правду.

Вот почему он мечтал о том, чтобы стать директором ФБР, а не генеральным прокурором. Принимая во внимание некоторые сомнительные личности, которые занимали последнюю должность, Майло не мог считаться достойным кандидатом.

– Джон Клитрау посоветовал мне бросить наш автомобиль, – вспомнил я. – Мы так торопились найти место, где спрятаться, вот я и подумал, что в гараже Марти…

– На нем может быть «маячок»?

– Джон только сказал, что ресурсы Ваксса кажутся сверхчеловеческими и мы не должны недооценивать его возможности.