Оксана вгляделась в «сладкую парочку» – и признала в голубом известного танцовщика Бориса Елисеева.

Борис полностью сконцентрировался на своем юном друге. Он легонько поглаживал мальчишку по обтянутой джинсами попке и подливал ему виски «Сильвер лэйбл». А парень явно смущался. Видно было, что молодому – и, очевидно, «правильно ориентированному» – пареньку льстит внимание звезды, но он никак пока не может решиться на те отношения, на которые звезда ему так явно намекает.

Оксана уже совсем было решила отвернуться от столика, за которым развивалась эта яркая мизансцена, как вдруг… Елисеев вытащил из кармана уже знакомый ей ярко-красочный пригласительный билет! «Соблазняет своего друга приглашением на элитарную тусовку!» – мгновенно догадалась Оксана.

Ее мозг лихорадочно работал. Что же ей делать?

Подсесть, покадриться с Борисом? Что толку, была б она парнем! Этот танцовщик дамами не интересуется…

Пойти за ним и отнять приглашение силой? Ну, это совсем несерьезно…

Куда ей тягаться с мужиком – пусть даже гомиком.

А парочка между тем встала – «только бы не ушли!» – и направилась играть в дартс. Первым вызвался кидать дротики Елисеев. Игроком он оказался совсем неважным – три из шести дротиков вообще не попали в мишень. Паренек бросал лучше – но видно было, что ему больше помогает природная реакция, а не уменье играть.

Оксана решительно встала. Ее глаза блестели от ирландского кофе, а так и не помявшаяся за целый день юбка от Гальяно соблазнительно обтягивала бедра.

Она приблизилась к незадачливым игрокам и спросила, притворяясь гораздо более пьяной, чем она была на самом деле:

– Сыграем на сотню?

Елисеев небрежно покачал головой, а юноша поинтересовался:

– На сотню – рублей?

– Баксов, конечно! – обиделась Оксана.

Юнец согласился, а Елисеев ревниво-разочарованно отошел к барной стойке. Засел там над очередным бокалом виски и бросал на играющих сердитые взгляды.

Через пять минут игры юноша стал обладателем трех новеньких стодолларовых купюр. Его глаза горели, а Оксана тщательно изображала полное пренебрежение к проигранным деньгам – хотя на душе отчаянно скребли кошки:

«Когда же вступит этот Елисеев?»

Борис допил свое виски, встал и попытался оттянуть своего юного друга обратно к столику. Паренек хотел продолжения. Его, похоже, радовала возможность пококетничать не с мужчиной, а с симпатичной женщиной. А еще больше радовала солидная прибавка к стипендии.

Оксана мягко отстранила юношу и пьяновато-бархатным голосом обратилась к Елисееву:

– Теперь я хочу сыграть с вами!

– Мне не нужны деньги, – гордо ответствовал тот.

В толпе, которая уже собралась вокруг троицы необычных игроков, одобрительно загоготали.

– И мне н-не нужны, – притворясь куда пьянее, чем она была на самом деле, проговорила Оксана. – Н-но мне нужно приглашение в «Ален Делон»! Не отпирайтесь, у вас оно есть. М-мечтаю п-попасть туда на н-новогоднюю вечеринку!

– пояснила она собравшимся и быстро добавила:

– Ставлю против вашего приглашения мою тысячу баксов, – и вытащила деньги из сумочки.

Елисеев быстро взглянул на последний результат Оксаны – пять из шести дротиков даже не попали в мишень. И – согласился. В конце концов, «штука» баксов не помешает даже тому, кому «не нужны деньги».

Через минуту Елисеев ошарашенно смотрел на дротики, кучно облепившие «бычий глаз» – или, По-нашему, «десятку», центральную часть мишени.

Откуда было ему знать, что дартс уже три года висит в рабочем кабинете Оксаны Берзариной и она каждый день в обеденный перерыв по получасу кидает дротики – вместо производственной гимнастики.

23 декабря в 22.45 Оксана подъезжала на своей «девятке» к клубу «Делон».

Вечеринка официально начиналась в десять вечера, но Оксана рассчитала, что ранее одиннадцати звездные гости не соберутся и вечеринка не начнется. А ничего нет хуже, чем приходить на вечер одной из первых и слоняться в полупустом зале под снисходительными взглядами барменов!

«Девятку» свою Оксана оставила не на охраняемой клубной стоянке, а за углом. Ее отечественная самобеглая коляска, посчитала она, слишком. убого смотрелась бы в ряду шикарных лимузинов других гостей. Велихов предлагал ей свой «Вольво» – но не новая машина, пусть иномарка, положения не спасала.

Оксана поправила прическу, закрыла машину и завернула за угол.

У нее перехватило дыхание.

Клуб «Делон» блистал всеми огнями. На площади перед входом было светло как днем. Тысячи ламп разгоняли мрак московской ночи. Во всю мочь горели софиты телевизионщиков.

Елка, наряженная перед входом, слегка сыплющий в блеске огней снежок и красные ковры, которыми была устлана площадка перед клубом, создавали ощущение театральности. Будто Оксане предстояло сейчас выйти на сцену перед сотней глаз.