– Скорее всего, – мерным голосом говорил Велихов, – все это не более чем обычная проверка. Но есть вероятность, что мы с тобой имеем к тому шухеру, который затеял наш друг Барсинский, некоторое отношение. Ничтожная вероятность – но есть. Итак, что могло произойти?

Велихов встал и прошелся по комнате. Его тон – тон преподавателя, размышляющего вслух перед аудиторией, – настолько не вязался с его тортиками, из которых торчали бледные волосатые ноги, что Оксана, несмотря на серьезность момента, невольно улыбнулась.

– Что же могло произойти, – продолжал размышлять вслух Велихов, расхаживая по комнате, – если, конечно, допустить, что вся эта история как-то связана с нами?.. Твои версии?

– Может, он что-то узнал о наших с тобой отношениях? – предположила Оксана.

– Но почему он тогда проверяет всех? Не одну тебя?

– Может быть, это просто провокация? – продолжала размышлять вслух Оксана. – Со стороны Наташки? Или – со стороны его и Наташки? Может, они сговорились? И он меня так – с ее помощью – проверяет?

Велихов остановился и нахмурился:

– Слишком сложно… Но – возможно… Скажи, а ты слышала, чтобы еще кого-то в фирме – кроме Наташки – проверяли?

– Нет… Но это ничего не значит! Скорее всего – проверяют, конечно, всех. Но об этом же не все будут трепаться. Наталья – взяла и растрепалась.

– А может, он проверяет только близких?.. Скажи, а он мог видеть, как ты тогда в Лондоне вставляла дискетку с «жучком» в его лэп-топ?(Лэп-топ компьютер то же, что ноутбук: переносной персональный) – Исключено… Он не видел – это точно… Да м потом – если б он вдруг видел? Зачем ему тогда проверять Наташку? Тогда бы он сразу взялся за меня…

– Да, ты права…

– А может, – предположила Оксана, – его компьютерщики нашли программу-"жучок"?

– Я уже думал об этом. – Велихов остановился, внимательно посмотрел на Оксану. – И это было бы самым скверным… Но мой компьютерщик уверял, что это невозможно…

– Ты же знаешь, Андрей, – возразила она, – нет ничего невозможного. Что смог спрятать один человек – сможет найти другой.

– Да, некая вероятность есть…

– И что они сделают, если найдут «жучок»? – требовательно спросила Оксана.

– Уничтожат его, – пожал плечами Велихов.

– Да. Уничтожат. – Она внимательно посмотрела на него. – И еще – они будут искать того, кто внес этот «багз» в персональный компьютер Барсинского…

– Это могли сделать через сеть… – возразил Велихов.

– Но для этого хакеру нужно знать все пароли. А их знает один лишь Барсинский.

– Или эти пароли мог как-то узнать близкий ему человек.

– Да, близкий человек, – согласилась Оксана. – И тот же самый близкий человек мог вставить в его лэп-топ кассету с «жучком».

– Скажи, а он запирает свой лэп-топ, когда выходит из кабинета? Она пожала плечами:

– Не знаю. Но беда в том, что он почти не выходит из кабинета.

Велихов присел в кресло напротив Оксаны и, внимательно глядя на нее, спросил:

– А как ты вставила дискету в его ноутбук?

– Тебе обязательно это надо знать?

– Теперь – да. Оксана пожала плечами.

– Он пошел в ванную. Я отперла ноутбук его ключом. Включила. Вставила дискету. Переписала программу. Выключила компьютер. Закрыла. Спрятала дискету.

Все заняло не больше трех минут.

– Может быть, его компьютер фиксирует каждое включение?

Оксана пожала плечами.

– Все может быть.

– А где он хранит ключ от своего лэп-топа?

– На связке. Во внутреннем кармане пиджака.

– Значит, любая может достать эти ключи?

– Да, любая.

Оксана услышала оскорбление в этом велиховском «любая», очевидный намек на то, что она – лишь одна из множества блядей Барсинского. Но ответила ему кротко, лишь подчеркнув голосом обидное слово – мол, мимолетное оскорбление, нанесенное ей Велиховым, не осталось незамеченным.

– Стало быть, – столь же жестоко, как и с этим ЗДовом «любая», продолжил Велихов, – подозрение может падать на кого угодно. – Эти слова «кто угодно» также прозвучали для Оксаны оскорбительно. – Ведь ты говорила, что Барсинский – бабник.

– Да, но я тоже в списке его баб.

Оксана отплатила ему той же монетой: не забывай, мол, мой друг, мой возлюбленный, что ты – рогат.

Велихов отвел глаза. Повисла пауза.

– Но самое главное не это, – сказал Велихов, делая широкий жест, как бы отметающий и свою ревность, и самое Оксану.