Могла бы пойти и одна, а могу вообще не ходить, с раздражением подумала Эстер, положив трубку. Очевидно, все принимают за данность, что ее свободное время делится между тремя мужчинами, будто это было оговорено раз и навсегда. Классический треугольник с четырьмя сторонами, то есть квадрат. Плоская, тупая фигура. И так все и останется, если она не примет каких-то мер.

— Мне нужны документы на новый спальный гарнитур, — сказала Айрис, войдя в кабинет. — Да ты какая-то взъерошенная. Кто-нибудь потрепал тебе перышки?

Эстер усмехнулась:

— Есть немного. — Она поискала бумаги. — Не хочешь два билета на концерт Моцарта?

Айрис с сожалением покачала головой:

— Нет, дорогая, спасибо. Я предпочитаю музыку в стиле кантри и вестерн.

Шейла хоть и относилась к классической музыке лучше, должна была в четверг присутствовать на родительском собрании в школе у сына.

— У меня есть два билета. Ты, конечно, не захочешь пойти на концерт? — спросила Эстер Дэвида.

— Почему бы и нет? А что будет?

— Моцарт. Эдвард Мур хотел взять меня с собой, но вдруг заболел.

— Ты уж извини, Эстер. Я захраплю на первой же ноте, — усмехнулся Дэвид.

Эстер решила вообще не ходить и по дороге домой вернула билеты в кассу концертного зала. Легла спать она довольно рано. Вечер выдался какой-то неспокойный — в основном из-за того, что, когда она, наконец, разрешила себе позвонить Патрику, пришлось оставить сообщение на автоответчике.

Подложив под спину подушки, она сидела в кровати и читала роман, увлеченная интригами якобитов, пытавшихся посадить на трон Джеймса Стюарта, свергнув его двоюродного брата Джорджа Ганноверского. Неожиданный телефонный звонок вернул ее к действительности.

— Алло, — настороженно ответила она, посмотрев на часы.

— Это Патрик, — произнес знакомый голос. — Извини за поздний звонок. Я только что вошел. Я тебя не разбудил?

— Нет. Еще не так поздно.

— Но ты уже в постели?

— Да.

— Одна?

— Нет. — Последовала пауза. Эстер почти чувствовала, насколько он потрясен. Она сжалилась. — Я в компании кучки якобитов, плетущих интриги с целью вернуть английский трон династии Стюартов.

— Это тысяча семьсот пятнадцатый или одна тысяча семьсот сорок пятый? — спросил Патрик, не растерявшись.

— Период после мятежа в тысяча семьсот пятнадцатом году.

— Ты специально мне так сказала, — упрекнул ее Патрик.

— Специально, извини.

— Когда ты, — Патрик говорил медленно, тщательно подбирая слова, — будешь действительно не одна, Эстер, не соверши ошибки — с тобой рядом должен быть я.

У Эстер перехватило дыхание и чаще забилось сердце.

— Ты так уверен в себе. Кстати, ты, кажется, хотел мне что-то сказать? Встреча откладывается?

— Конечно, нет. Просто хотел с тобой поболтать.

Эстер невольно улыбнулась.

— В половине двенадцатого?

— Вчера я позвонил раньше, но ты еще не вернулась, а сегодня я сам только что вошел — был в гостях у сестры.

— Как она?

— Выглядит очень усталой. Джек весь вечер был чертовски весел, старался скрыть свое беспокойство. — Патрик вздохнул. — Не знаю, как мужчины справляются с такими вещами. Джек говорит, что чувствует себя ужасно беспомощным.

Не имея подобного опыта, Эстер не могла ничего сказать.

— Надеюсь, у нее все идет хорошо, — искренне пожелала она.

— И я на это надеюсь. Кстати, что ты думаешь по поводу ужина в «Бридкоут-холл»? Говорят, у них отличная кухня.

— Не знаю, я там никогда не бывала.

— Неудивительно. Это в двадцати милях отсюда. Я заеду за тобой в семь.

— Буду ждать с нетерпением.

— Я тоже. Спокойной ночи, Эстер.

— Спокойной ночи.

Эстер положила трубку, улыбнулась фотографии Ричарда и погасила свет.

— Как вчерашний концерт? — спросил Патрик, сидя за рулем. Был теплый летний вечер, и они ехали по дороге в «Бридкоут-холл».