Дональд Бартельми (1931-1989) - один из крупнейших (наряду с Пинчоном, Бартом и Данливи) представителей американской "школы черного юмора". Непревзойденный мастер короткой формы, Бартельми по-новому смотрит на процесс творчества, опровергая многие традиционные представления. Для этого, одного из итоговых сборников, самим автором в 1982 г. отобраны лучшие, на его взгляд, произведения за 20 лет.
ГРАФОЛОГИЯ
Эдвард объяснял Карлу значение полей.
– Ширинаполей,- говорил он,- свидетельствует о наличии культурных, этических и эстетических основ либо об их отсутствии. Очень широкие поля слева характерны для людей культурных и утонченных, обладающих глубоким пониманием изобразительного искусства и музыки. В то время как,- продолжил он, наизусть цитируя руководство по графологии,- в то время как узкие левые поля свидетельствуют об обратном. Полное отсутствие полей слева свидетельствует о практичности характера и благоразумной экономности в сочетании с крайне слабым эстетическим чутьем. Очень широкие поля справахарактерны для людей легкоранимых, боящихся взглянуть жизни в лицо и малообщительных.
– Не верю я в эти штуки,- сказал Карл.
– Так вот,- отмахнулся от него Эдвард,- если взглянуть на твои плакаты, ты оставил широкие поля со всех сторон, что характерно для человека с предельно обостренной чувствительностью, любящего и понимающего цвет и форму, человека, сторонящегося толпы, предпочитающего жить в фантомном мире красоты и хорошего вкуса.
– А ты там точно ничего не перепутал?
– Я общаюсь с тобой,- сказал Эдвард,- через бездонную пропасть темноты и невежества.
– Это моя темнота, так что ли?
– спросил Карл.
– Это твоя темнота, раздолбай черномазый,- отрезал Эдвард.- Тоже мне, развонялся.
– Эдвард,- сказал Карл,- побойся Бога.
– Ну зачем ты написал на плакатах всю эту плешь? Зачем? Ведь это неверно, так ведь? Так ведь, да?
– Да в общем-то верно,- сказал Карл, скользнув глазами по переднему из коричневых щитов, висевших у него на груди и спине.
Надпись на щитах гласила:
«Вграфстве Селби, Алабама, меня бросили втюрьму за кражу доллара с полтиной, хоть я их совсем не крал. Пока я сидел в тюрьме, мой младший брат был убит amp; Мама бросила меня совсем малюткой. В тюрьме я услыхал Глас Божий amp; Теперь я брожу по дорогам, проповедую дни напролет, неся людям весть об эсхатологической Любви. Яподавал заявление о приеме на работу, но Никто не дает мне работы, ведь я же сидел в тюрьме amp; Вся обстановочка полный кошмар, Пепси-кола. Япрошу потому, что мне нечего есть amp; Избави нас от лукавого».
– Это верно,- сказал Карл.- В некотором роде. В данном тексте содержится некая merde- вая внутренняя истина, проглядывающая как метафизическое преломление реальных событий.
– А теперь посмотри, как ты пишешь эти «т» и эти «п»,- сказал Эдвард.- Верхушки букв скорее круглые, чем заостренные. Это свидетельствует об энергичности и агрессивности. То, что они и внизу скорее заостренные, чем круглые, указывает на упрямый, вспыльчивый, саркастичный характер. Ты понимаешь, о чем я?
– Тебе виднее,- пожал плечами Карл.
– Маленькие большие буквы,- сказал Эдвард,- указывают на скромность и застенчивость.
– Жаль, что мама тебя не слышит,- сказал Карл.- Вот бы порадовалась.
– С другой стороны, излишне размашистые петли твоих «у»и «g»говорят об эгоизме и склонности к преувеличениям.
– Мои всегдашние проблемы,- вздохнул Карл.
– А какое твое полное имя?
– спросил Эдвард, привалившись спиной к стене. Они стояли на Четырнадцатой стрит, неподалеку от Бродвея.
– Карл Мария фон Вебер,- сказал Карл.
– Ты употребляешь наркотики?
– Эдвард,- вздохнул Карл,- ты на себя посмотри.
– Ты мусульманин?
Карл поворошил свои длинные космы.
– Ты читал «Старость» Итало Звево? Мне точно понравилось, хорошая книга.
– Нет, Карл, ты все-таки мне ответь,- не отставал Эдвард.- В межрасовых отношениях, как нигде, необходимы честность и откровенность. Ну так как?
– Мне кажется, что достижение взаимоприемлемой договоренности вполне возможно и что правительство делает в настоящий момент все от него зависящее,- сказал Карл.-Я думаю, можно без труда найти доводы в пользу каждой из конфликтующих сторон. А ты знаешь, тут далеко не лучшее место, чтобы побираться. За сегодня мне подали всего два раза.
– Люди любят людей аккуратных,- заметил Эдвард,- А у тебя, не в обиду будь сказано, видок довольно вшивый.
– Ты точно думаешь, они слишком длинные?
– Карл снова потрогал свои волосы.
– Ты считаешь мой цвет красивым?
– спросил Эдвард,- Ты мне завидуешь?
– Нет,- сказал Карл,- не завидую.
– Ну вот, а я что говорил? Эгоизм и склонность к преувеличениям, все сходится.
– Зануда ты, Эдвард. По правде говоря.
Эдвард на секунду задумался, переваривая слова Карла, а потом сказал:
– Но зато я белый.
– Самый изысканный цвет,- кивнул Карл,- Слушай, я уже малость устал обсуждать расцветки. Поговорим-ка лучше о моральных ценностях или еще о чем.
– Слушай, Карл, а ведь я дурак,- сказал Эдвард.
– Да,- согласился Карл.
– Но только я белыйдурак,- продолжил Эдвард, развивая свое неожиданное заявление.- В том-то вся моя прелесть.
– Да, Эдвард, ты прелесть,-согласился Карл.- С этим не поспоришь. Ты прекрасно выглядишь. У тебя весьма импозантная внешность.