Она кивнула. Слезы текли по ее лицу. Камерон провел рукой по ее волосам, еще раз поцеловал ее, так как не мог ничего с собой поделать, открыл дверь и шагнул в холл.

— Кам?

Он обернулся прямо у порога. — Да.

— Я встречусь с тобой завтра, и мы восхитительно позавтракаем, — она помолчала. — И я люблю тебя.

Ему пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем он смог ее увидеть. — Спасибо, Саншайн.

Она кивнула, робко улыбнулась и закрыла дверь.

Камерон ждал пока, не услышал, как защелкнулся замок, затем сделал глубокий вдох и зашагал по коридору. До утра ему надо было разобраться кое в чем, да и потом еще есть, кое о чем подумать. В мире за дверью Саншайн Филипс ничего не изменилось. Но изменился он. Камерон не был уверен, как это произошло, но чувствовал себя больше самим собой, чем за все восемь лет.

Это началось утром у Яна МакЛеода, когда он держал в своей руке палаш. А закончилось несколько секунд назад, когда обнимал любимую женщину, женщину, которая знала все его секреты, и услышал, как она сказала, люблю в ответ.

Он подчеркнуто не обращал внимания на предчувствие беды, прокатившееся по нему. Он и так много потерял, но сердце осталось нетронутым. Если что-то случится с Сани, его это подкосит как ни что другое прежде. Камерон отчаянно хотел сразиться с тем, что мог бы победить мечом.

Но так как он не мог этого сделать, он будет сражаться, как сможет. Они с Сани будут сражаться, как смогут. И так как другого выхода не было, он справится. Он и Сани справятся.

И надеялся, что этого будет достаточно.

Сани проснулась от звука волынки.

На долю секунды ей, показалось, что через какую-то хитрую тропу она провалилась обратно в средние века. Но потом поняла, что лежит в кровати в вопиюще дорогом номере, оплачиваемом мужчиной, который вчера вечером плакал вместе с ней. И еще у нее звонит телефон. Она уставилась на цифры на будильнике и нащупала телефон.

— Ты знаешь, сколько времени? — сонно просила она.

— Семь утра. Полдня уже прошло.

— Ты ушел не пару минут назад?

Камерон засмеялся.

— Такое ощущение, но все равно впусти меня. И побыстрее, а то они взломают твой замок.

Сани не стала задавать вопросов о том, что она совсем не хотела знать. Отключившись, надела поверх своей сорочки позаимствованный у Ритц халат и, спотыкаясь, поплелась к двери. Открыв ее, Сани посмотрела на отвратительно веселого Камерона Мак Камерона.

— Умерь свой энтузиазм, пожалуйста, — проворчала Сани.

Камерон поцеловал ее в носик и ворвался в номер.

— Завтрак?

— В такое время? — недоверчиво спросила она.

Он закрыл дверь, подхватил Сани на руки и закружил, а вернув на землю, крепко обнял.

— Спасибо, — страстно прошептал он. — Спасибо, что осталась.

Саншайн только моргнула несколько раз, чтобы не расплакаться. Она твердо отказывалась думать о чем-то, кроме того, что мужчина, которого она любила, держал ее в объятиях так, словно никогда не хотел отпускать. Он любит ее. И этого хватит.

Сани улыбнулась ему, когда вырвалась из его рук.

— Спасибо, что хотел, чтобы я осталась. Теперь иди, закажи пропитанный холестерином завтрак, о котором, могу поспорить, ты мечтал всю ночь, и позволь мне сходить в ванную.

Камерон подошел к телефону.

— Что ты хочешь?

Сани улыбнулась, на пути к ванной.

— Заказывай только себе. Мне хватит сока.

— Я принесу твой сок, а в следующий раз буду работать над остальным.

Она кивнула, умышленно запрещая себе думать о том, когда же наступит этот другой раз, и вошла в ванную, чтобы хотя бы почистить зубы. На остальное не было надежды, так что прежде, чем выйти в гостиную, Сани довольствовалась тем, что просто расчесала волосы пальцами. Она остановилась в дверном проеме ванной и восхитилась открывшимся видом.

Камерон был одет в красивый темно-серый костюм, свежую белую рубашку и узорчатый галстук. Он снял ботинки и пиджак и теперь рассматривал брошенную на ее кофейный столик газету, пока разговаривал по телефону о каких-то делах, которые казалось, нравились ему. Саншайн долго наблюдала за ним и почувствовала, что в ее сердце что-то отступило. Он был таким, как и раньше. Сильным. Неугомонным. Жизнерадостным.

И следил за ней, продолжая разговор, который она больше не слышала.

Он улыбнулся.