– К чему эта лекция?

– Тебе может пригодиться это знание. А может и не только тебе.

"Ну вот, пошла неопределённость…"

– Ответь мне, маг: к чему стремишься ты? Какой из горизонтов манит тебя более прочих?

– Горизонт самосовершенствования. Как любого истинного мага.

– Знал, что ты так ответишь. Но это не ответ.

– Тогда что тебе нужно узнать?

– Кем ты хочешь стать, самосовершенствуясь?

Я вспомнил лекцию по теории магии. Хаос, Искусство, Наука… был ли я искренен, когда говорил об этом Ладе и Манару? Гм.

Нравится ли мне установленный риллу Порядок?

Хочу ли я своими действиями умножать красоту?

Влечёт ли меня постижение законов реальности?

Вот и ответы. То есть единый ответ. Под таким углом всё становится довольно очевидно.

– Я чужой в Пестроте, как Владыка Изменений. И хочу одного: перемен! В себе или в мире – для меня, как мага, не так уж существенно.

"Тогда тебя должен заинтересовать ряд открывающихся возможностей", – Сьолвэн.

– Об этом чуть позже, если не возражаете…

– Это невозможно, – протрещал ящер-Видящий, отвечая на не заданный ещё вопрос. – Такое вмешательство лишь усугубит внутренний разлад.

– Хотите моей помощи? Ну так я назначаю свою цену. Не хотите – не берите.

"Ты думаешь, я бы не помогла, если бы была в силах это сделать?"

– Я далёк от мысли недооценивать девяностотысячелетнего высшего мага, Мать. Особенно после того, что узнал о твоих планах… и что об этих планах вычислил. Меж тем Айс признался мне, что не может справиться со своей проблемой самостоятельно. В первую очередь ради этого, а не ради древних тайн я пришёл сюда.

И вновь Видящий сэкономил нам время.

– Переоценка через кризис? Это может помочь.

Сьолвэн взволновалась:

"Ты уверен?"

– Шансы невелики. Но можно увеличить их, если следовать моим указаниям в точности.

– Тогда я слушаю тебя, пророк.

Снова парение над просторами домена Теффор на бесплотных крыльях Биплана. Но уже совершенно не такое, как на пути к Сьолвэн.

…страшно. За свою шкурку в первую очередь. Конечно, открыто объявить себя врагом риллу и порядка как такового – это красивый жест. Вот только расплата, которая легко может воспоследовать за такими жестами, уж точно не будет красивой. И добро бы каток был готов проехаться только по мне! Рискует вместе со мной и Лада. И Айс, которому тоже наверняка найдётся местечко на нашем, язви его, пароходе современности. И Ландек Проныра со своими людьми, а также не людьми. И Манар рискует – ого-го как, похлеще нас всех вместе взятых!

Рискует просто потому, что дышит.

Но страх мой нормален. Жизнь вообще опасная штука, даже если конкретно взятый Рин Бродяга уже не обязан, имея в виду себя, добавлять: от жизни, мол, умирают. Да, я вляпался в едва ли не самый глобальный заговор из всех возможных. Причём, кажется, не на третьих, а где-то так на вторых ролях. Первые роли отводятся Сьолвэн, Видящему, который мне так и не представился и которому я за это влеплю партийную кличку Летучий Ящер, а также Манару. Причём последний будет тем голым – до поры – королём, которого его свита разыграет втёмную.

Велики ли риски?

Учитывая, кто именно глава заговора, какую поддержку она имеет, как долго и тщательно она готовила свой путч, – не очень. Уж Сьолвэн-то точно из той породы, которая отмеряет семьдесят семь раз и всегда добивается своего. Пусть не сразу, но зато уж наверняка. Не сильно удивлюсь, если из девятисот веков в Пестроте она мечтала о переменах все девяносто тысяч лет. То есть – минутку! – в три тысячи раз дольше, чем я сам. Конструктивно так, с особой женской практичностью мечтала. И вот-вот (по меркам живущих вечно) свои мечты воплотит.

Велики ли преимущества? В смысле, лично мои?

О да! Спустя невиданно краткий срок, лет через тридцать-сорок, я смогу претендовать на звание старшего мага. Вмешательство Сьолвэн так резко повысило уровень моих талантов, что названный промежуток можно считать вполне реальным. Не самый маленький плюс к такому прогрессу – возможность расти над собой без лишнего страха. Если путч будет удачен, Манар меня не забудет… и вряд ли станет высылать за моей головой унаследованных от папы Теффора ищеек.

Отчего же так тревожно на душе? Отчего червяк непокоя продолжает грызть потроха?

Наверно, дело в разделённой памяти Сьолвэн, осколки которой продолжают ныть где-то под сердцем. Я смотрю на зелёный – тысяч, миллионов оттенков зелёного! – ковёр джунглей… и мне страшно. Никогда не имевший серьёзного опыта в соответствующей ветви магии, я вдруг начал чуть ли не кожей ощущать хрупкость чуда, имя которому – жизнь. Симфония эмпатических полей, которыми джунгли пронизаны, как падающими сверху лучами пестроты, звучит бархатно, богато, пряно. Там, внизу, радуются бытию. Спариваются, сидят в засаде, откладывают личинок и высиживают птенцов, грызут листву и переваривают добычу, рвут на части неосторожных и, не чуя лап от азарта, мчатся за самкой. Там распускаются цветы изумительной красоты. Там век за веком тянутся вверх колоссы и патриархи древесного царства. Там изредка, как подвенечное платье на невесте, искрится на побегах роса, и бабочки творят чудо своего блистательного, как танец примы, ломаного полёта. Там всё пронизано мириадами незримых связей…