Я закричал, крепко сжал нож и несколько раз рассек им ночной воздух. Дьявол бросился ко мне и схватил меня за шею. И перед тем, как погрузиться во тьму я почувствовал, что в мою кожу впиваются его острые клыки…

Проснувшись, я увидел, что сижу в кровати весь в холодном поту. Снаружи каркала ворона, еще я слышал, как в вдалеке играют дети. Белое покрывало на моей кровати казалось пестрым из-за солнечных лучей, а на столе меня ждал обед на подносе. Был день, и я был в своей постели.

Сон. Я помнил похороны, помнил, как мы возвращались домой из церкви, как я едва смог в изнеможении вскарабкаться по ступеням в свою спальню. Это был просто сон, результат слишком сильных эмоций минувшего дня. Просто сон, напоминал я себе, уговаривая сердце биться ровнее.

Я сделал большой глоток воды прямо из стоявшего на тумбочке кувшина. Мой мозг постепенно успокаивался, но сердце продолжало бешено стучать, а руки все еще были влажными. И все же это был не сон, во всяком случае, он был не из тех снов, что я привык видеть раньше. Мой мозг, казалось, был захвачен демонами, и я уже не различал границ реальности и не мог доверять самому себе.

Пытаясь избавиться от наваждения, я поднялся и побрел вниз. Я спускался по черной лестнице, чтобы не встретиться на кухне с Корделией. Она хорошо заботилась обо мне, так же как в детстве, когда умерла мама, но ее пристальный взгляд заставлял меня нервничать. Я знал, что она слышала, как я звал Катерину, и горячо надеялся, что она не сплетничает об этом с остальными слугами.

Войдя в кабинет отца, я посмотрел на полки, ловя себя на мысли, что снова ищу томик Шекспира. Казалось, с минувшей субботы прошла целая жизнь. Однако серебряный подсвечник стоял точно там, где мы с Катериной оставили его, а «Тайны Мистик-Фоллз» все еще лежали в кресле. И если бы я закрыл глаза, то наверняка уловил бы запах лимона.

Я отогнал эти мысли и поспешно взял с полки «Макбет», пьесу о любви и ревности, о предательстве и смерти, идеально подходившую к моему настроению.

Сидя в кресле, я заставлял себя смотреть на текст, заставлял себя переворачивать страницы. Может быть, это то, что необходимо, чтобы продолжать жить. Если я буду все время заставлять себя выполнять какие-то действия, то, возможно, я в конце концов избавлюсь от чувства вины, печали и страха, которые ношу в себе с тех пор, как умерла Розалин.

В дверь постучали.

— Отца здесь нет! — крикнул я в надежде, что, кто бы это ни был, он уберется прочь.

Мистер Стефан, — услышал я голос Альфреда, — к вам посетитель.

— Нет, благодарю, — ответил я. Наверное, это опять шериф Форбс. Он уже заходил к нам четыре или пять раз, разговаривал с Дамоном и отцом. До сих пор мне удавалось избегать встречи с ним. Я не мог себе представить, что скажу ему, да и кому угодно о том, где я был во время нападения.

— Посетитель очень настойчив, — сказал Альфред.

— Как и ты, — буркнул я себе под нос, направляясь к двери.

— Она в гостиной, — сообщил Альфред и собрался уходить.

— Стой! — крикнул я. Могла ли это быть… Катерина? Против моей воли сердце мое учащенно забилось.

— Сэр? — Альфред остановился на полпути.

— Я выйду.

Я быстро плеснул на лицо воды из стоявшего в углу таза и руками пригладил волосы, убирая их со лба. Веки мои все еще были припухшими, и крошечные лопнувшие сосуды делали белки глаз красными, но я больше ничего не мог сделать, чтобы вернуть себе привычный облик.

Я шагнул в гостиную, и тотчас мое сердце наполнилось разочарованием. Вместо Катерины я увидел ее служанку Эмили, сидевшую в углу на красном бархатном стуле с высокой спинкой. У нее на коленях стояла корзина с цветами. Она поднесла одну маргаритку к носу и нюхала ее с таким видом, будто бы больше ничего в мире ее не интересовало.

— Здравствуй, — сухо поздоровался я, придумывая подходящий предлог, чтобы улизнуть.

— Мистер Сальваторе. — Эмили встала и присела в реверансе. На ней было скромное белое платье с фестонами и капор, ее гладкая темная кожа лоснилась. — Мы с хозяйкой разделяем вашу скорбь. Она просила передать вам вот это. — Она протянула мне корзину.

— Благодарю, — сказал я, принимая цветы, рассеянно поднес к носу ветку сирени и вдохнул ее аромат.

— Я бы лечила вас этим, а не стряпней Корделии, — заметила Эмили.

— Откуда ты об этом знаешь? — удивился я.

— Слуги болтают. Но боюсь, что, чем бы Корделия вас ни кормила, это принесет больше вреда, чем пользы. — Она выдернула из корзины несколько цветков, соединяя их в букет. — Маргаритки, магнолии и цветок сердца помогут вам выздороветь.