– Прежде всего, – мягко начал генерал, – я просил бы вас… э-э, Елена Геннадьевна, ознакомиться вот с этим. И подписать.

Генерал достал из папки листок и протянул ей. Там было несколько напечатанных на лазерном принтере строк. Лена внимательно пробежала их глазами – это только Макс, ее непутевый и потому бывший муж, подмахивал контракты, не вникая в их суть, оттого и разорился сам и чуть окончательно не разорил Лену с Ромиком.

– С какими такими сведениями вы меня собираетесь знакомить? – спросила Лена.

– А вы уже знакомы с ними, – мягко отвечал генерал.

– Вот как? И что я теперь должна делать? Не выезжать за границу? Не встречаться с иностранцами?

– Ничего вы не должны, – вздохнул генерал. – Просто не болтайте о том, что знаете, и все.

– А если я не подпишу?

– У вас могут возникнуть неприятности, – отечески заверил генерал. – Крупные неприятности.

Лена закусила губу, взяла ручку и подмахнула бумагу. Генерал, не выказывая ни малейших эмоций, принял листок и уложил назад в свою папочку.

– Теперь позвольте спросить, – мягко проговорил Струнин, – какого рода отношения связывают вас и товарища Кольцова?

Лена вспыхнула.

– Почему я должна отчитываться?

– Да потому, что нам с вами необходимо определиться: собираетесь ли вы связать свою судьбу с Кольцовым или нет. Определиться – сейчас…

– Обычно об этом спрашивают в церкви, – усмехнулась Лена. – Или хотя бы – в загсе.

– Наше любопытство вовсе не праздное, – тихо, как и прежде, промолвил генерал. – Дело в том, что, если вы не связываете свои жизненные планы с Кольцовым, вам придется сегодня же с ним попрощаться, и… И, боюсь, вы его больше не увидите…

– Вот как?.. А если я скажу «да»?

– Тогда вам придется… – генерал сделал паузу, – …быть с ним. И делить с ним все радости и печали – пока, как говорится, смерть не разлучит вас.

– Кольцову что-то угрожает?

– Нет-нет, вы меня неправильно поняли. Ему не грозит ни тюрьма и ни ссылка – если вы об этом. Ни, бог даст, болезнь…

– А что?

– Слишком много вопросов, Елена Геннадьевна! – чуть повысил голос генерал. – Да или нет?.. Скажете «нет» – нам же меньше хлопот… И вам – тоже.

Лена на секунду задумалась. Расстаться с Ваней и сегодня же, в аэропорту? Через пару часов? И никогда его больше не увидеть? Вообще никогда?

Она на секунду вообразила себе это: мир, ее мир, привычный, обыденный, обыкновенный – школа, квартира, Ромик, подруги, – но в котором нет Кольцова… Его больше нет в ее жизни – вообще… Представить это было невозможно. Она ужаснулась, вообразив это.

– Да, я согласна, – решительно прошептала она. – Да, да…

У нее на секунду мелькнула мысль, что это, возможно, самое странное бракосочетание, которое когда-либо совершалось: в спецсамолете, который летит неведомо куда, в отсутствие жениха… И с генералом ФСБ в роли священника…

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Струнин и обратился к Петренко: – Пожалуйста, распорядитесь обо всем, а потом пригласите сюда Кольцова.

Через пару минут, которые прошли в молчании, Петренко вернулся в салон вместе с Иваном.

– Присаживайтесь, – любезно предложил генерал.

Кольцов сел рядом с Леной. Петренко снова устроился в кресле подле генерала. Таким образом, они оказались за столиком друг против друга: двое представителей могущественной и странной спецслужбы – и двое обычных россиян, волею безумной судьбы попавших в самую удивительную переделку в своей жизни.

– Я хотел бы рассказать вам, господа хорошие, – начал генерал Струнин, – о том, что происходило с вами все последние дни. Полагаю, это вас интересует?

– Да, – прошептала Лена.

Кольцов молча кивнул.

– Но расскажу я вам это, – продолжил генерал, – не только для того, чтобы удовлетворить ваше законное и естественное любопытство, но и затем, чтобы определиться, как нам с вами действовать дальше. Итак…

Генерал сделал паузу, а затем продолжал.

– Во всякой истории существует предыстория, – сказал он, выделив интонационно приставку «пред», – поэтому начнем с нее. Как вам уже, Елена Геннадьевна, – легкий поклон в сторону Лены, – видимо, рассказал ваш спутник, она началась четырнадцать лет назад, летом восемьдесят пятого. Тогда Иван Кольцов в составе группы курсантов принимал участие в неких медико-биологических исследованиях, проводившихся по линии Министерства обороны. Смысл экспериментов, в общем виде, заключался в том, чтобы, воздействуя на человеческий мозг комбинацией химических препаратов и электромагнитного излучения, пробудить в нем некие экстрасенсорные способности. Я опускаю подробности. Например, то, чего стоило тогда, в годы торжества материалистической науки – воинствующего, я бы сказал, торжества – пробить в инстанциях эти исследования… Как долго они проводились… Каким – конкретно! – образом осуществлялось воздействие на реципиентов… Это либо неинтересно, либо скучно, либо по-прежнему засекречено… Скажу одно: в ходе экспериментов никаких более или менее обнадеживающих результатов получено не было. В восемьдесят седьмом исследования по программе были свернуты – и теперь уже, видимо, навсегда… Вы, товарищ Кольцов, и ваши коллеги оказались в конечном итоге единственными людьми, на которых экспериментальная программа была опробована в наиболее, так сказать, отшлифованном и полном ее объеме.

– Нас никто не предупреждал об эксперименте… – куда-то в пространство проговорил Иван.

– А тех, кто в Семипалатинске прошел маршем через эпицентр атомного взрыва, – их предупреждали? – возвысил голос генерал. – Вы офицер, Кольцов! Вы были офицером. И давали присягу!..

Генерал глянул прямо в глаза Ивану. Тот промолчал. Молчали и его спутники.

Равномерный звук самолетных турбин заметно переменился: лайнер пошел на разворот.

Куда они летели, зачем?.. Об этом в салоне, похоже, не догадывался никто, кроме генерала.