Параллели с восточными мистическими учениями обнаруживаются не только в физике, но и в биологии, психологии и других науках (4,8).

Таким образом, можно предположить, что Восточная Традиция содержит в себе мощный, не разработанный до настоящего времени современной наукой информационный и методологический пласт. В этом аспекте источники информации — экзотерической (доступной, популярной) и эзотерической (доступной и понятной специалистам, посвященным) — представляют особый интерес.

Во все времена и почти у всех народов были, помимо обычных наук, науки тайные, эзотерические, являющиеся достоянием немногих избранных, которых принято называть посвященными. Часть этих наук, ставшая достоянием гласности, была систематизирована и получила распространение под названием оккультизма. Общим названием для учений, являющихся достоянием тайных оккультных организаций, является «эзотеризм» (98,270). Чистый эзотеризм в своей основе сверхчувственен и часто не имеет в обычном мире эквивалентных понятий для своего выражения, поэтому подлинно эзотерические книги всегда облекают свое повествование в форму притч и аллегорий. Подлинный эзотеризм утверждает тайну, которая «раскрывается в большей или меньшей степени в сознании в зависимости от духовного подвига, от духовной одаренности, от духовного уровня и стадии духовного пути» (98,272).

В последние столетия наблюдается явление активной популяризации представлений Эзотерической Философии, в основном в форме современного оккультизма. «Оккультизм стоит на грани между религией и теологией, с одной стороны, наукой и философией — с другой. Признавая традиционное учение, полученное путем откровений, за главный источник познания, оккультизм может быть характеризуем как религиозно-философское миросозерцание. С другой стороны, поскольку оккультизм придерживается современного научного метода, умозаключения и опыта, он может быть охарактеризован как нечто близкое к науке. Оба его направления, религиозно-философское и научное, во многих пунктах близко между собой соприкасаются. О втором, научном направлении оккультной мысли в настоящее время нельзя сказать последнего слова; несмотря на многие заблуждения и увлечения его последователей, оно способствовало „выработке некоторых ценных для дальнейших успехов науки, хотя и не вполне еще доказанных, положений“» (98,274).

Одним из фундаментальных трудов, популяризирующих представления Эзотерической Философии, Эзотерической Архаической Доктрины следует признать «Тайную доктрину», опубликованную в 1888 г. Е.П. Блаватской, выдающейся представительницей восточной ветви оккультизма (теософии). В своем фундаментальном труде Е.П. Блаватская на основе Эзотерической Доктрины пыталась провести синтез философии, религии и науки. До сих пор, на наш взгляд, этот труд по достоинству не оценен. Между тем, «хотя, — как указывает Е.П. Блаватская, — эта книга не есть Тайная Доктрина во всей ее цельности, но лишь избранное число фрагментов основных положений» (31,8), ее надо признать мощным, не разработанным до сих пор Западной культурой пластом информации об актуальной реальности. «Полезно подтвердить со всей ясностью, — пишет Е.П. Блаватская, — что учения, заключенные в этих томах, хотя бы и отрывочные и неполные, не принадлежат какой-либо одной религии, как-то: индусов, Зороастра, халдеев и египтян, ни к Буддизму, Исламу, Иудаизму или Христианству исключительно. Тайная Доктрина является сущностью всех их. Рожденные от нее в своих началах, различные религиозные системы возвращаются теперь к своему первоначальному элементу, из которого произошла, развилась и материализовалась каждая тайна и догма. Цель этого труда может быть определена так: доказать, что Природа не есть „случайное сочетание атомов“…, спасти от извращения архаические истины, являющиеся основой всех религий; приоткрыть до некоторой степени основное единство, откуда все они произошли; наконец, показать, что оккультная сторона Природы никогда еще не была доступна науке современной цивилизации» (31,8). «Тайная Доктрина, — утверждает Е.П. Блаватская, — была общераспространенной религией древнего и преисторического мира. Доказательства ее распространенности, достоверные рекорды ее истории, полная цепь документов, уявляющих ее характер и наличие ее в каждой стране, вместе с учением всех ее великих Адептов, существуют по сей день в тайных святилищах, библиотеках, принадлежащих Оккультному Братству. Утверждение это становится более вероятным, если принять в соображение следующие факты: предания о тысячах древнейших папирусов, спасенных, когда библиотека Александрии была уничтожена; тысячи санскритских трудов, исчезнувших в Индии во время царствования Акбара…, исчезновение обширной священной и оккультной литературы Вавилона; потеря ключей, которые одни лишь могли разрешить тысячи загадок египетских иероглифических рекордов; предания Индии, что подлинные сокровенные комментарии, лишь одни делающие Веды понятными, хотя и не доступны для глаз непосвященных, все же сохраняются сокрытыми в пещерах и святилищах для Посвященных; и тождественное верование среди буддистов относительно их священных книг. Оккультисты утверждают, что все эти документы существуют в полной безопасности…, чтобы вновь появиться в более просвещенное время» (31,28). По словам Е.П. Блаватской, — «не вина Посвященных, что документы эти ныне „утеряны“ для непосвященных; подобная мера не была продиктована эгоизмом или желанием монополизировать Сокровенное Знание. Существовали такие части Тайного Знания, которые на протяжении неисчислимых веков должны были оставаться скрытыми от глаз невежд. Но это было потому, что передача неподготовленным массам тайн такого громадного значения была бы равносильна вручению ребенку зажженной свечи в пороховом погребе» (31,29).

«Следует заранее ожидать и приготовиться к отрицанию этих учений, — предполагает Е.П. Блаватская. — Никто, называющий себя ученым в какой-либо области точной науки, не позволит себе серьезно рассматривать эти учения. Они будут осмеяны и отвергнуты a priori в этом (XIX) столетии, но только в этом. Ибо в XX столетии нашей эры ученые начнут признавать, что Тайная Доктрина не была вымышлена или преувеличена, но, напротив, лишь просто набросана, и, наконец, что учения эти предшествуют Ведам. Это не притязание на пророчество, но просто утверждение, основанное на знании фактов. Каждое столетие делается попытка показать миру, что Оккультизм не есть бесполезное суеверие. Раз только дверь осталась приоткрытой, она будет раскрываться шире с каждым новым столетием. Время назрело для более серьезного ознакомления, чем это до сих пор было разрешено, хотя все же даже сейчас очень ограниченного. Ибо разве не были даже Веды осмеяны, отвергнуты и названы „современной подделкой“ не далее как пятьдесят лет тому назад? Разве не был Санскрит объявлен одно время диалектом, производным от греческого языка? Около 1820 года, как говорит нам проф. Макс Мюллер, священные книги браминов, магов и буддистов „были не только неизвестны, но самое существование их было под сомнением, и не было ни одного ученого, который мог бы перевести хотя бы одну строку Вед“…, а теперь доказано, что Веды — труд высочайшей древности, „сохранность которого почти граничит с чудом“. То же самое будет сказано и о Тайной Архаической Доктрине, когда будут даны неопровержимые доказательства существования ее рекордов. Но века пройдут, прежде чем больше будет выдано из нее… Тайная Доктрина не есть трактат или же ряд туманных теорий, но заключает все то, что может быть дано миру в настоящее столетие» (31,34).

В чем причина того, что этот информационный пласт до сих пор не разработан в Западной культуре? Почему современная Западная Традиция скептически относится к ценностям Восточной Традиции и наоборот? Западная культура, авангардом которой является современная наука, продвигается по пути научно-технической эволюции, считая его конструктивным и единственно верным. И, надо признать, Западная культура занимает совершенно особое место среди других культур мира своей целеустремленностью, интеллектуальной и технической мощью, силой овладения природой. Для Эзотерической Восточной Традиции характерно относительное пренебрежение материально-технической стороной существования и превознесение духовных ценностей как единственно достойных человеческого внимания. В одной из первых открытых публикаций по эзотерической доктрине — в «Эзотерическом буддизме» (1883 г.) — А.П. Синнет пишет: «Конфликт между разумом и духом есть то явление, которое надо изучить. Обычные понятия, выражаемые этими двумя словами, должны быть особенно расширены, прежде чем можно будет объять точный оккультный смысл; ибо привычки европейской мысли легко побуждают ее создать себе из духа представление без величия, считая его скорее моральным качеством, чем действительно умственным, в некотором роде бледная боязливая моральность, ограничивающаяся соблюдением религиозного церемониала и смутными набожными надеждами. В оккультном смысле „духовность“ не имеет ничего или почти ничего общего с набожными надеждами; она есть способность, которой обладает разум, чтобы непосредственно войти в связь с Истиной у самого источника знаний, — абсолютной мудрости, — а не через трудный и окольный путь умозаключающего разума» (32,98).

«Развитие простой логики, способность соединять суждения, — по утверждению А.П. Синнета, — уже так давно является занятием европейских народов, и они одержали столь славные победы в этой отрасли человеческого прогресса, что ничто в оккультной философии не вызовет вначале у европейских мыслителей такого отвращения, как первое впечатление об оккультной теории, касающейся разума и духовности, и это до тех пор, пока они не усвоят эти понятия; причина заключается не в несправедливой тенденции оккультной науки с пренебрежением относиться к рассудку, а в неоправданной тенденции новейших западных идей обесценивать духовность» (32,98). «Западная философия, — утверждает А.П. Синнет, — до сих пор не имела случая оценить духовность; она даже не была способна предвидеть широту интимных способностей человека; она смогла лишь продвигаться ощупью со смутным ощущением реального существования этих способностей; и сам Кант, самый крупный новейший приверженец этой идеи, ничего большего не сделал, как утверждал, что существует способность, называемая интуицией. — Если бы только мы знали, как ею пользоваться! Наука ею пользоваться — это оккультная наука в ее наивысшем смысле, культура духа. Что же касается развития власти над силами природы, изучения секретов, позволяющих высшим человеческим сущностям достигать физических результатов, то это низший аспект оккультной науки… Разум развивает физические причины… и не стремится ни к чему другому, как самому физическому эффекту — совершенствованию материальных условий. Хотя, снисходя к „слабости своих братьев“ и их религии, к которой он относится с некоторым добродушным презрением, интеллект не доходит до осуждения духовности, более чем ясно, что он считает физическую жизнь единственно серьезной вещью, достойной внимания рассудительных людей. Но, однако, если духовное существование … действительно продолжается гораздо более долгие годы, чем существование физическое, субъективное существование человека должно иметь, конечно, другую значительность, чем его физическая жизнь, и разум ошибается, направляя все свои усилия к улучшению материального существования» (32,99).

Сказанное сто с лишним лет назад не потеряло актуальности и в наше время. И сейчас основной аргумент противников научно-технической цивилизации: — «разум развивает физические причины… и не стремится ни к чему другому, как… к совершенствованию материальных условий». Между тем, еще в начале прошлого века в рамках созданной им философской системы, Г.В.Ф. Гегель, этот «интуитивно мыслящий ясновидец» высказал гениальную догадку о деятельной природе «Абсолютной Идеи», «Единого Абсолюта», лежащего в основе как Западной (в соответствии с гегелевской философской системой), так и Восточной Традиций. «В гегелевской философии целый ряд понятий выражает деятельную природу субстанции: „я“, субъект, форма, жизнь, практика, работа, труд и др. Благодаря труду человек приходит к самому себе, „работающее сознание приходит, следовательно, этим путем к созерцанию самостоятельного бытия как себя самого“, т.е. осознает себя как личность» (33,105). Эта мысль о деятельной природе абсолютной идеи пронизывает всю философию Гегеля и представляет один из характерных моментов его диалектического метода. Обоснование деятельной природы абсолютной идеи Гегель считал центральной задачей всего своего философского учения (24,15).