— Грузовик Бортелли, с лесопильни Бортелли. Они могут ехать по дороге Пон-д'Эн, но это дольше на десять километров... А в эти часы шофер торопится домой. На сегодня все. Теперь будет тихо.

— Ночью по этой дороге никогда никто не проезжает?

— Автомобили, иногда грузовик, но редко. В середине прошлой недели здесь, чуть подальше, занесло грузовик, перевозивший краску... Так мне сказали... Ночью. Но на следующее утро уже ничего не было.

Пьер улыбнулся:

— Вот и все новости Гийоза, как видишь, их немного... Да, еще как-то довольно долго не было электричества. Из-за этого я запоздал с работой.

— Забастовка Э.Д.Ф., да?

— Не думаю. Послушай, съешь еще что-нибудь... Есть фрукты, яблоки. Извини, что нет вина; глотни ликера.

— Ты что, принимаешь меня за пьянчужку?

— Я знаю, ты любишь выпить стаканчик красного...

Откинув голову на спинку кресла, Пьер закрыл глаза. Клер казалось, что его лицо слегка порозовело, но это мог быть отблеск пламени. Во всяком случае, он похудел и выглядел старше своих 28 лет. Надо же придумать закопать себя в этой дыре и жить прямо в нищете! Пьер тоже был учителем, но не смог выдержать эту работу. Он давно уже собирался открыть свое дело, заняться ремеслом.

— Где игрушки для Стефана?

— Внизу. Накинь что-нибудь, если пойдешь туда... За старой печкой.

Клер пришла в восторг от деревянной лошадки и машинки из фанеры. Их сын с ума сойдет от радости при виде этих необычных игрушек. Она вернулась наверх и улыбнулась бывшему мужу:

— Это просто чудесно... Ты мог бы их продавать.

— Невозможно... Цена будет чересчур высокой...

Он вновь закрыл глаза. Клер взяла большое яблоко, вытерла его рукой и надкусила. Ей захотелось пить. Она взяла стакан и подошла к крану.

— Нет! — закричал Пьер. — Возьми «Эвиан»!

Клер подскочила.

— Ты меня напугал.

— Не пей эту воду... Мало ли что...

Бутылка была теплой, вода показалась Клер безвкусной, и она не допила стакан.

— Хочешь чего-нибудь?

— Чтобы меня стошнило? Нет, сейчас мне хорошо... Я думаю, может, у меня что-нибудь вроде язвы.

Будучи человеком замкнутым, Пьер редко говорил о своих проблемах. Он носил их в себе, упорно скрывая. То, что они расстались, не облегчило положения. Пьер по-прежнему любил ее, и это было заметно.

— Ты мог бы лечь на обследование.

— Сейчас у меня денег...

— Но я могу помочь тебе.

— Это не годится... Я сам хотел так жить...

Разумеется. Она испугалась из-за Стефана. Не так уж она любила свою профессию преподавателя. Не из-за детей, а из-за того, чему она должна была их учить, из-за коллег, погрязших в рутине, из-за директора, который всегда при галстуке, в рубашках с воротником сомнительной чистоты, считающего ее хиппи.

— Хочешь, я согрею твою постель? Бутылками с горячей водой...

— На печке лежат огнеупорные кирпичи... Я их заворачиваю в тряпки... Но я еще не хочу ложиться.

— Все же, я отнесу их в постель.

Пьер спал в передней части дома, в большой комнате, которую печка, стоящая в вестибюле, едва согревала. Он побелил стены, очистил красивые балки. Комната была прекрасная, но холодная. Клер положила в кровать три кирпича, один на уровне спины, второй — у поясницы, третий — в ноги. В шкафу она нашла пижаму и согрела ее у пламени камина.

— Ты же знаешь, что я никогда не надеваю пижаму, — прошептал Пьер.

— А сегодня наденешь, — отрезала Клер.

— Эй! По какому праву ты распоряжаешься? — спросил он, повеселев.

— Чисто по-дружески... И я не хочу, чтобы Стефан остался без отца. Ты ему нужен.

— Не очень, — прошептал Пьер.

— Ошибаешься... Я никогда не говорю ему о тебе плохо, совсем наоборот. Он тебя обожает и ужасно радовался, что проведет эти дни в мастерской.

— Он у твоей матери?

— Только до завтра...

И чтобы он не строил никаких иллюзий, быстро добавила:

— Было бы неосторожно возвращаться в Лион по этому туману.

— Разумеется, — проговорил Пьер.

После этого они почти не говорили, лишь изредка обменивались банальными фразами. Затем он встал и хотел взять пижаму, чтобы переодеться в спальне. Она помогла ему раздеться, испытывая смутное волнение при виде его длинного, худого. тела.

— Пойду в туалет.

Она набросила ему на плечи одеяло, хотела его проводить. Когда он лег, она подоткнула со всех сторон одеяло, положив перед этим по кирпичу с обоих боков.