Умолять таким образом было вовсе не в характере Кэрри, но все ее мысли были о Мишель. Она должна высылать ей деньги, иначе та подумает, что Кэрри сыпала обещаниями, которые не в состоянии выполнить, ведь она уже во второй раз подведет Мишель! Следует ли сказать, что она каждую неделю посылает деньги родителям Мишель? Но — нет, Кэрри уже убедилась: чтобы она ни говорила Уэйну, тот ничему не верит.

— Вы не будете настаивать на моем увольнении? — пролепетала она, слезы застилали ей глаза. — Если… если я пообещаю больше не видеться с Авриль.

Кэрри потерянно замолчала. Как она могла обещать такое, когда они едва нашли друг друга? Ведь они уже любили друг друга и мечтали о том дне, когда смогут встречаться открыто.

— Я… я не могу. — И к собственному негодованию, Кэрри разрыдалась.

Она спрятала лицо в ладонях, не заботясь о том, что выставляет себя перед Уэйном Харви в столь жалком виде. Ведь он ничего не знал и не хотел знать о муках, через которые она прошла, получив от тети наследство. А если даже когда-нибудь он и узнает об этом, его это ничуть не тронет.

— Вы бессердечный, у вас нет никаких чувств! — горячо воскликнула Кэрри, открыла сумочку и принялась искать носовой платок среди писем, косметики и разной всячины. — Вы не способны чувствовать, любить или… или хотя бы понимать! Неудивительно, что вы неженаты — вы просто не знаете, как это делается! — Тут она в ужасе прикусила язык.

Каким образом она умудрилась брякнуть такое, спрашивала себя Кэрри, услышав удивленный выдох Уэйна. Наконец, выудив из сумочки платок, она поднесла его к лицу, краснея от замешательства и ужаса. Она низко опустила голову, но Харви не позволил ей избежать его взгляда. Совершенно неожиданно он дотронулся пальцем до подбородка Кэрри и приподнял ее голову; выражение его лица ясно указывало на то, что он остался абсолютно невосприимчив к ее слезам.

— И что же, — протянул Уэйн лениво, — заставило вас так думать?

Совершенно сбитая с толку, и оттого, что его прикосновение было лишено грубости, и от самого вопроса Кэрри только молча смотрела на него. Ее чувства были в дикой сумятице,

— Я задал вам вопрос, мисс Фэрклоу, — настойчиво напомнил Уэйн, по-прежнему держа ее за подбородок.

Кэрри покачала головой, не понимая, почему она чувствует себя так, словно приняла какое-то сильнодействующее лекарство.

— Я не должна была так говорить, — наконец последовал чуть слышный ответ.

Ее огромные, широко раскрытые глаза были влажными, их выражение было таким несчастным, а очаровательные губы дрожали самым трогательным и беззащитным образом.

Глаза Уэйна странно блеснули, затем он стал изучать ее лицо — внимательно и пристально. Тишина, повисшая в комнате, казалось, звенела от напряжения, бежали безмолвные минуты, а Уэйн все еще был погружен в раздумье. В его отношении к Кэрри произошла какая-то неуловимая перемена… как будто он увидел ее в новом, более выгодном для нее свете. Кэрри пошевелилась и перевела взгляд на окно. За ним открывался прекрасный вид: переливчатый простор тростникового поля, на котором сновали ловкие работники, а вдали поселение из пальмовых хижин, где жили рабочие с плантаций. Махагоновые деревья затеняли ближнюю террасу, ее коралловые колонны были увиты пуансеттами и гибискусом. Вдаль уходили многочисленные королевские пальмы, их гладкие, безупречно цилиндрические стволы вздымали на неправдоподобную высоту огромные короны листьев, которые таинственной темной массой выделялись на фоне безоблачного тропического неба. Под слепящими солнечными лучами коралловое море ритмично накатывало на серебристый песок пляжа, обрамленного пальмами.

Легкое движение в комнате заставило Кэрри оторвать взгляд от сверкающей панорамы за окном. На лице Уэйна застыло нерешительное выражение, которое необъяснимым образом заставило затрепетать ее сердце. Кэрри показалось, что у него появилась какая-то идея. Она не отводила взгляда от его лица. Как же необычайно он красив! С самого начала Кэрри была вынуждена признать это. Высокий и широкоплечий, стройный и гибкий, Уэйн Харви обладал внешностью и величавостью, достойной самого короля. И внезапно, с сильным ударом сердца — как единственным сигналом, — Кэрри была захвачена водоворотом его магнетизма, поймана в зачарованную западню. Ее побежденное сердце яростно застучало, мысли завертелись вихрем. Нежная краска проступила на щеках Кэрри, а глаза заблестели, но вовсе не от слез, все еще дрожавших на ресницах. Проницательный взгляд Уэйна был по-прежнему устремлен на нее, не упуская ничего…

— Так, значит, я не способен чувствовать, не так ли? — Его голос был вкрадчив, напомнив Кэрри удовлетворенное мурлыканье кота, играющего с мышкой. — А если бы я женился, то не знал бы, что делать?

Его рука опустилась. Кэрри, освобожденная и пылающая от смущения, отпрянула в сторону и застыла у письменного стола.

— Знаете, мисс Фэрклоу, — снова послышалось вкрадчивое мурлыканье, — у меня появилось настроение позволить вам судить самой, способен ли я на эмоции.

Кэрри взметнула на него взгляд, ее сердце отчаянно билось. Что он хочет сказать? И какая неожиданная ситуация сложилась для нее! Он привел ее сюда — чтобы спокойно поговорить, так он сказал, — и Кэрри приготовилась сполна испытать на себе его ярость, она ожидала также, что Уэйн запретит все дальнейшие свидания с Авриль… Но сцена, подобная этой, даже отдаленно не приходила ей на ум. Она не спускала с него глаз. Ничто в этих ленивых серых глазах не предвещало угрозу, и все же у Кэрри мурашки ползли по спине. У нее сложилось впечатление, что, несмотря на скучающий взгляд, Уэйн был довольно сильно уязвлен ее резкими и необдуманными словами, оспаривающими его мужскую состоятельность. И разумеется, это было вполне понятно. Какого черта она выпалила эти смехотворные обвинения?