Жертву долго искать не пришлось.

Почти в самом начале спуска он ощутил в своем сознании близкое движение чужих мыслей.

Это был двуножка. И он был совсем рядом.

Только спортсмен мирового класса может не свалиться замертво после «разминочки», которую устроил себе Скип Колдуэлл в этот день. Ехал он знакомым маршрутом, однако на одной развилке дал маху и свернул не туда. Теперь он оказался на незнакомой дорожке, которая вела к вершине холма. Скип, по-прежнему полный нерастраченной энергии, был даже в восторге от того, что он так удачно заблудился. Предстоял классный подъем и соответственно спуск с о-го-го каким ветерком. Скоро он был, по ощущению, на высоте приблизительно четырех тысяч пятисот футов, но вершина была еще где-то выше, за деревьями. Скип прилежно налегал на педали в надежде, что впереди еще несколько сот футов подъема, а затем обалденный скат. Кто-то ему говорил, что спуск на противоположной стороне этой горы едва ли не вертикальный. Быстро темнело, но до полной темноты, по его прикидке, оставалось минут тридцать. Так что бояться тут нечего. Главное — успеть на вершину. А оттуда он покатит с такой скоростью, что в пять минут одолеет даже двухмильный скат!

Чтобы дать ногам максимальную нагрузку, Скип ехал медленно, на низшей передаче. Ни с того ни с сего ему вдруг стало казаться, что кто-то за ним наблюдает. Он оглянулся — в надежде увидеть других велосипедистов. Если у этих ребят достанет духа последовать его примеру, будет весело нестись вниз на полной скорости и большой компанией — пусть полюбуются на аса крутых спусков! Но за его спиной никого не оказалось, и Скип опять полностью сосредоточился на подъеме: он нарочно ехал на такой медленной скорости, что еще чуть сбавить — и упадешь.

Но вот появились признаки того, что он совсем недалеко от вершины. Ну, теперь начнется главная потеха! Скип был приятно возбужден. Его организм производил столько эндорфинов, что он ощущал благостный покой и полное слияние с окружающим миром… Сейчас закончится каторжный труд подъема и он понесется вниз…

И именно в этот момент за деревьями справа что-то мелькнуло… кто-то мелькнул.

Скип сразу же понял: кто-то за высоким подлеском отнюдь не человек. Отличного настроения как не бывало. По спине продрал мороз. Несмотря на мрак и быстроту промелька, не было никакого сомнения, что это решительно отличалось от человека и фигурой, и высотой, и размером.

Скип поднажал на педали, норовя побыстрее миновать место, где затаился его противник. Сейчас, пару секунд спустя, он уже сомневался, что действительно видел кого-то за деревьями. Наверное, все-таки просто показалось… Ну, в любом случае сейчас вершина, а оттуда он понесется так быстро, что его и черт не догонит…

Вот и кусты. И — ничего, никого. Стало быть, действительно почудилось. Вперед, верхняя точка тропы совсем рядом!

И тут, в считанных ярдах за его спиной, тишайший воздух расклинил рев не рев, что-то хуже любого рева — будто разом врубились все машины на фабрике или кто-то забряцал многотонными металлическими балками, словно это фанфары. Как если бы лев, торнадо и группа «Металлика» вдруг решили состязаться, кто громче…

У Скипа Колдуэлла не было времени оглядываться. Теперь от скорости его велосипеда зависел не спортивный успех, а жизнь Скипа Колдуэлла.

Мак возился у плиты, а Крис наблюдала за ним с табурета у дальнего конца кухонной стойки.

— Кто вас научил готовить? — поинтересовалась она.

Доставая из холодильника помидоры, Мак ответил:

— Самоучка. Был женат на женщине, которая ненавидела стряпню. Это все равно что в море быть выброшенным за борт. Или учись плавать, или тони. А у вас с кухней какие отношения?

Крис подперла подбородок руками.

— Я была папенькиной дочкой. Он хотел сына, а получил девочку. Но в итоге он об этом не жалел. Пылинки с меня сдувал. Всегда брал свое сокровище ненаглядное с собой на охоту, а охотник был заядлый. В детстве у меня были мальчишеские ухватки. Умею жарить рыбу на походном костре. Помогала свежевать и коптить убитых отцом оленей. Вот и все. В городе на этом опыте далеко не уедешь.

— В ресторане вы сказали, что ваши отношения с отцом разладились…

Крис отпила вина, помолчала, потом рубанула:

— Когда ненаглядное сокровище подросло и превратилось в хорошенькую девочку с округлившимися формами, у папы появился к ней нездоровый интерес.

Мак бросил резать помидоры и уставился на Крис.

Та опять колебалась, рассказывать ли до конца. И снова решилась:

— Короче, это продолжалось примерно до того, как мне исполнилось шестнадцать. Матери я, конечно, и словом не обмолвилась о происходящем. А потом мы договорились с отцом — все, баста.

Мак смотрел на нее вопросительно.

— Когда мне было шестнадцать и мы с ним на пару охотились на медведя, я показала ему на свой арбалет и сказала: «Еще раз тронешь меня — угощу стрелой». Спокойно так сказала. И он сообразил, что я не шучу.

Лицо Мака омрачилось.

— Сочувствую.

Крис немного натужно рассмеялась, чтобы поправить общее настроение.

— А, забудьте, это дела давно прошедших дней. Я зла не держу. И все плохое давно выбросила из памяти. По-своему, это было хорошей школой выживания и закалки. Я как, по-вашему, крутая?