Сквозь шторы пробивался слабый солнечный свет, но определенно похолодало. Она встала, зажгла камин, а затем с наслаждением полежала в ванной. Выйдя из ванной, она надела лыжные брюки темно-синего цвета и свитер, приготовила себе бутерброд и села писать письмо матери, как она всегда делала раз в неделю. Но на сей раз она с удивлением обнаружила, что испытывает более сильное чувство вины, чем прежде, когда покинула Сидней, толком ничего не объяснив матери, которой она восхищалась, которую очень любила и которая столько внимания уделяла дочерям, что не сочла возможным выйти замуж во второй раз, пока они росли, из уважения к их горю по поводу смерти отца. Однако она ни разу не услышала ни одного упрека от матери относительно своего поспешного шага, который забросил ее так далеко, и иногда ей казалось, что мама — единственный человек, который по-настоящему понимает, почему она это сделала. Ей вдруг захотелось излить все это в письме.

Но Брайони никак не удавалось сосредоточиться, потому что она невольно прислушивалась ко всем звукам, раздававшимся в Хит-Хаусе, мысли ее были здесь, рядом, и она решила, что сейчас не лучшее время заглядывать к себе в душу. Остаток дня она провела, наводя порядок в ящиках комода и перебирая одежду, при этом думая лишь об одном — остаться или уехать. Куда деваться, если она решит покинуть Хит-Хаус, а если оставаться, то как…

В шесть тридцать зазвонил телефон, это была Линда.

— Брайони, — осторожно сказала она. — У меня для тебя сообщение.

— Давай, Линда.

— М-м, мистер Гудман передает тебе привет и приглашает поужинать вместе с ним в его домике.

Это было как вспышка молнии.

— Спасибо, Линда, — тем не менее непринужденно сказала она, — но не могла бы ты передать мистеру Гудману, что я уже договорилась поужинать вместе с другом в "Охотничьем домике"?

— Брайони, — смущенно проговорила Линда. — Я не думаю, что это мудро, и ведь это неправда — тебе никто сегодня не звонил.

— А что, он следит за тем, кто мне звонит? — грозно вопросила Брайони.

— Нет! Конечно, нет, просто я не могла не заметить…

— Моя дорогая, я ценю твою наблюдательность. — Брайони помолчала, а затем добавила уже не столь воинственно: — Пожалуйста, не вмешивайся, Линда.

— Но…

— И я как раз хочу позвонить, Линда.

— Но…

— Можешь передать ему, если тебе от этого будет легче, что у меня действительно есть подруга в "Охотничьем домике", она заведует там хозяйством.

— Эх, Брайони, — сказала Линда обиженным тоном.

Брайони поморщилась.

— Извини, сказала она. — Спасибо за то, что ты хотела оказать мне дружескую поддержку, но, честное слово, будет лучше, если ты не будешь вмешиваться, — и спокойно положила трубку на рычаг.

Была ясная звездная ночь, когда Брайони возвращалась из "Охотничьего домика" в Хит-Хаус. Дело близилось к полуночи. Персонал "Охотничьего домика" устраивал вечеринку, и она с удовольствием присоединилась к ним. Она также с удовольствием отметила, что в домике у Гранта Гудмана свет не горит.

Таким образом, у меня есть еще восемь часов, прежде чем я встречусь с ним вновь, подумала она, паркуя машину.

Денек выдался еще тот — сырой и холодный. Не то чтобы это было совсем уж необычно, просто, когда гостям нечем было заняться, это всегда означало дополнительную нагрузку на персонал. По правде говоря, она разок поймала себя на мысли о подогреваемом бассейне и о площадке для сквоша, но в данный момент ее больше занимали другие неотложные проблемы: гость с тяжелым приступом астмы в шесть часов утра; пожилая чета, упрямо твердившая, что у них украли двести долларов, из-за чего пришлось перерыть всю комнату, чтобы обнаружить, что деньги они спрятали в коробку с салфетками сразу по прибытии и благополучно об этом забыли; засорившийся туалет в одном из домиков и непонятно каким образом разбитое окно в другом; официантка, которая опрокинула поднос с шестью полными тарелками супа на гостей в обед.

— Не могу понять, — сказала Брайони Линде после того, как помогла все убрать и всех успокоить. — До сих пор не могу понять, как они умудрились разбить окно.

— У них медовый месяц, — коротко бросила Линда.

Брайони удивленно подняла брови:

— А при чем тут это?

— Ты даже представить себе не можешь, до чего только не додумываются молодожены, — целомудренно заметила Линда.

— Действительно не представляю, как не представляю, что за стихийное явление может так колотить окна! Да ладно, — сказала она, когда Линда рассмеялась, — надеюсь, больше сегодня уже ничего не стрясется!

Смех Линды сменила гримаса.

— Ты видела мистера Гудмана сегодня?

— Только издали, слава Богу. Как он отнесся к моему бегству вчера?

— Стоически, как и подобает настоящему мужчине, — услышала Брайони позади себя голос Гранта Гудмана.

Линда стала пунцовой, но Брайони лишь сжала кулаки.

— Полагаю, утро у вас сегодня выдалось нелегким, — добавил он небрежно и сел на край Линдиного стола.

— Если вы подслушивали… — Брайони замолчала, закусив губу.