Она облизнула губы, и на секунду у нее мелькнуло искушение рассказать ему о своих нерадостных ночных мыслях, но вместо этого она сказала:

— Уйти? Ты не хочешь меня больше? Я хочу сказать… — Она заморгала, чтобы скрыть свое смущение, потому что то, что она увидела в его глазах, сказало ей, что он особенно хочет ее сегодня.

— Если ты не в настроении.

— Да, я просто не в настроении.

Грант улыбнулся и сменил тему.

— Ты можешь освободиться завтра утром?

Ее глаза расширились.

— Пожалуй, да. А что?

— Ты не хотела бы забраться со мной на гору Морионсо со стороны озера Дав, если погода будет благоприятной?

— Хорошо…

— Тогда так и сделаем. Спокойной ночи, дорогая, — сказал он и вышел.

Когда за Грантом закрылась дверь, Брайони тяжело опустилась на стул и попыталась разобраться в своих смятенных чувствах — потрясение и смущение, чувство утраты, которое было почти осязаемым, понимание, что ей сейчас продемонстрировали железную волю, и — предупреждение? — растерянно думала она. Неужели я должна все делать на его условиях или не делать вообще? Но я это делаю, прокричало что-то внутри нее, несмотря на то что это идет вразрез с моими желаниями. Я предпочла бы не быть в этом положении. Что еще ему нужно? Чтобы я никогда не делилась с ним своими мыслями? Чтобы я принимала и отдавала только физическую любовь?

Брайони задумалась о физической стороне любви к Гранту Гудману. Все дело в том, подумала она, что я не нашла в себе сил устоять. Как же может человек, который так воздействует на меня… Брайони уже не могла формулировать свои мысли, щеки ее горели, а глаза смотрели отстраненно. Она думала о том, что делал с ней Грант Гудман, как заставлял забывать обо всем на свете, будил ее тело и переполнял сердце…

Неужели любовь?

Брайони встала и в волнении начала ходить по комнате. Она подумала, что уже любила раньше, но всякий раз любовь оставляла ее разочарованной.

Однако ни в одной из этих историй не было того, что с Грантом Гудманом, — такой страсти, таких вершин блаженства, на которые он ее поднимал, такой нежности. А после она лежала в его объятиях, опустошенная и сонливая, и говорила о чем-то незначительном, потому что боялась уснуть…

— Боялась уснуть, — вслух повторила Брайони и съежилась, ибо в этих словах, казалось, выразилось все. — Лучше бы мне открыто быть его любовницей, — также вслух с горечью произнесла она. — Стала бы я тогда возражать против того, чтобы он остался здесь на всю ночь? А может, я провожу глупые разграничения? Боже, может, уже поздно? Нет. Если я не могу рассказать ему, что я действительно чувствую, если я буду исключена из всего, кроме его постели, я должна как-то оговорить свое положение…

— Почему со стороны озера Дав? — спросила Брайони на следующее утро, управляя своей машиной. Группу по тропе близ озера Родвей повел Люсьен.

— Это увлекательней, — не торопясь ответил Грант. Они впервые встретились после завтрака, и она пыталась вести себя так, как будто ничего не произошло. С другой стороны, она спрашивала себя, как можно так вести себя с человеком, который знал тебя столь близко и, возможно, догадался, что она опять "встала на тропу войны". Тут их взгляды скрестились, и Грант вопросительно приподнял бровь, но ничего не сказал.

— Возможно, — ответила она. — Погода сегодня не самая лучшая, но если только не пойдет дождь, все будет в порядке. — День был прохладный, ветреный, но солнечный.

— Мы в любой момент можем повернуть обратно, Брайони, — мягко заметил он.

— Ну уж нет. — Она попыталась подладить свою интонацию под его и даже умудрилась улыбнуться, однако добавила с холодностью, от которой не смогла удержаться: — У меня теперь обязательства перед горой Марионс. Ты готов?

— Да.

Они забирались наверх бок о бок, но он не предлагал ей помощи, которую она все равно отвергла бы с негодованием, и это восхождение было энергичным и напряженным. Пару раз они останавливались, но разговаривали между собой мало, и Брайони вся сосредоточилась на подъеме, чтобы не думать о том, с какой легкостью взбирается наверх Грант; она была полна решимости не отставать от него ни на шаг. И это ей удалось. Когда она достигла вершины на пару минут раньше него, для нее это был маленький триумф, хотя она не могла бы объяснить почему.

— Молодец. — Грант подошел к ней сзади, пока она рассматривала великолепный вид, такой четкий в ясном, прохладном воздухе.

— Спасибо. — Брайони сняла с себя рюкзак. — Я захватила нам кое-что перекусить. — Она опустилась на колени, чтобы вынуть маленький термос с кофе и бутерброды с мясом.

— А я прихватил вот это. — Грант присел на корточки рядом с ней и достал из рюкзака серебряную флягу. — Бренди. Можешь выпить так, а можешь добавить в кофе.