Он запустил двигатель и погнал мотоцикл в сторону той деревни, куда уходили в поисках магазина Игорь с Мариной. Быстро пролетели мимо низкие деревянные домики, скамейки, автобусная остановка с остатками кострища и настенными росписями. Вскоре асфальт кончился, затрясло, и Инга крепче прижалась к парню. Тот обернулся, подмигнул и, снизив скорость, свернул на лесную дорогу. Миновав ельник и березовую рощицу, они выехали на невысокий холм, поросший васильково-желтой травой. Внизу, у подножья холма, виднелось асфальтированное шоссе, а еще ниже — широкая ложбина с маленькими, разбросанными вдоль проселочных дорог домиками, блестевшей на солнце рекой и далеким, покрытым синеватой дымкой лесом. Михаил остановил мотоцикл и горделиво обернулся — ну как, мол?

— И в самом деле, красиво! — Слезая с сиденья, Инга незаметно расстегнула на рубашке несколько пуговиц.

— Ты тоже очень красивая, — положив мотоцикл в траву, признался Михаил.

Инга усмехнулась: — Да ну тебя.

— Нет, правда!

Юноша подошел к ней ближе, положил руки на талию, обнял.

— Можно я тебя поцелую? — как-то несмело попросил он.

— А если я скажу, что нельзя? — лукаво подняла брови Инга.

— Все равно поцелую. — Михаил приник губами к жарким девичьим губам. Инга не сопротивлялась, наоборот, еще непонятно было, кто кого целовал…

— Здорово. — Тяжело дыша, девушка откинула голову, чувствуя, как, словно в омуте, тонет в синих глазах парня. Руки Михаила между тем уже залезли к ней под рубашку и нежно гладили талию, спину, живот… Вот уже расстегнута последняя пуговица, обнажена грудь, маленькая, с упругими темно-розовыми сосками, а вот и сброшенная рубашка полетела в цветы иван-чая, а за нею — и бриджи, и оранжевые, купленные в недешевом бутике, стринги.

Сладостно застонав, Инга опустилась в траву и, крепко обняв, притянула парня к себе…

Вне себя от нахлынувшего ощущения счастья, Михаил прикрыл глаза… Девушка улыбнулась, чувствуя, как сильные руки ласкают ее грудь… И вдруг эти же руки — еще мгновенье назад такие нежные — с силой сдавили горло, а в синих глазах парня взъярилась черная Тьма! Задыхаясь, девушка захрипела, попыталась закричать, но ничего у нее не вышло — вместо крика лишь одинокий стон вырвался из груди.

— Где у нас, интересно, Инга? — заглянув в палатку, недоуменно вопросил только что проснувшийся Иваныч. — Парочки спят или неизвестно чем занимаются… С кем же я буду чай пить? Один как перст?

Поднявшись на холм, он покричал:

— Инга-а-а! Ингуша-а-а-а!

В ответ лишь залаяли собаки в деревне, что за рекою.

А несчастная Инга в это время хрипела в безжалостных руках убийцы.

Михаил вдруг открыл глаза… прежние, синие… С удивлением посмотрел на свои руки, на Ингу…

Девушка почувствовала, как резко ослабла хватка, дернулась… И снова черный огонь вспыхнул в глазах Михаила, и руки его впились в тонкую девичью шею… Инга снова захрипела, изловчившись, двинула парня коленом в живот… Черный огонь погас… И снова вспыхнул…

Михаил чувствовал, что его трясет, как в лихорадке. Нахлынуло вдруг ощущение того, что он не принадлежит уже сам себе, что кто-то распоряжается им, думает за него и действует… Боже! Что происходит? Ведь он едва не задушил эту симпатичную, так понравившуюся ему девчонку, между прочим ответившую взаимностью! Миг.. и снова его руки на ее шее! И опять передышка… И темный провал — такое чувство, будто летишь в глубокий колодец…

«Я не хочу! Не хочу убивать ее! — в момент передышки осознал Михаил. — Но… выходит, что убиваю?»

— Беги! — оттолкнув от себя, крикнул он девушке. И тут же сам погнался за ней, сверкая слепящей Тьмою в глазах.

Инга послушалась, побежала, но преследователь несся как волк! Точно как волк прыгал на четвереньках. Вот сейчас нагонит, повалит в траву, вопьется зубами в шею… Инга ухватилась за иву.

Нет, не напал. Растянулся в траве, уцепился за ветки ивы и громко закричал:

— Мотоцикл! Ты умеешь ездить?

— Да, — отозвалась из кустов Инга.

— Ключи! — Вытащив из кармана, Михаил метнул ей ключи, в синих глаза его вспыхнула вдруг ужасающей силы тоска. — Уезжай… Прошу же, скорее!

Он вновь встал на четвереньки, завыл, подняв голову к полной луне, большим медным, блюдцем висевшей в темнеющем небе. Зияющий чернотой взгляд его был страшен.

Ничего не понимая, да и не стараясь пока понять — не до того, унести бы ноги, — Инга подняла мотоцикл, вскочила в седло, чувствуя позади быстро приближающее рычанье. Слава богу, завелся! Съехав с холма, девушка прибавила скорость и, вылетев на шоссе, помчалась куда глядели глаза. Лишь бы прочь…

Жуткий вой разорвал тишину ночи, и в этом вое слышались тоска и лютая нечеловеческая злоба.